Будда

Герман Ольденберг обратил внимание на аргументы, выдвигаемые самим Буддой Шакьямуни в пользу принятия предложения демона Мары не обнародовать свое учение: «Познал я эту глубокую истину, которую трудно познать и трудно понять, истину миротворящую, возвышенную, превосходящую всякое мышление, глубокую, понять которую может только мудрец. Человечество живет в земных желаниях, в земных желаниях его прибежище и наслаждение. Человечеству, живущему только в земных желаниях и находящему в них свое прибежище и свое наслаждение, будет трудно понять закон казуальности (от лат. casus — случай, случайность), цепь причин и следствий; и еще ему будет трудно понять успокоение всех форм, отречение от всего земного, умерщвление страсти, прекращение желания, конец, Нирвану. Если я возвещу закон, меня не поймут, и я даром потрачу свои труды»[337].

Надеюсь, что читатель понял, что «закон казуальности» остается на совести Германа Ольденберга — переводчика этого отрывка из буддийского предания, и простим выдающемуся буддологу его вольность. Ведь немецкому ученому было важно передать западному читателю смысл сказанного Буддой Шакьямуни. Буквальный перевод потребовал бы обширного комментария.

Сомнения, охватившие Гаутаму Будду, на которых играл демон Мара, выражены строками стихотворения Федора Ивановича Тютчева «Silentium»:

«Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь»[338]

.

Конечно же, Первоучитель надеялся, что его последователи распространят его учение по миру. Вместе с тем он предвидел опасность искажения его основных идей, какую-то перелицовку его доктрины. Так стоит ли из слепых делать зрячих, если они опять ослепнут по собственному неразумению?

Главным лицом в решении этой дилеммы предание делает бога Брахму. Именно этот саморожденный из пупа бога Вишну творец Вселенной и создатель прародителей человечества вступается перед Буддой Шакьямуни за людей.

Выбор Брахмы как людского заступника не случаен. Его появление в этой роли, я полагаю, до космических пределов расширяет пространство, где осуществляются идеи Первоучителя. Кроме этого, ненавязчиво проводится мысль, что новый тип эволюции живых существ возможен по ту сторону земного мира и бренности. Чтобы принцип ахимсы определил развитие жизни нового типа, предстоит долгий путь воспитания отдельных людей, а затем всего человечества.

Бог Брахма образумил Будду Шакьямуни, сказав: «Поистине погибнет мир, если солнце совершенного, святого, Высшего Будды склоняется к тому, чтобы оставаться в покое и не проповедовать закона»[339].

Пафосные и лживые речи демона Мары, убеждающие Будду Шакьямуни отвернуться от земной жизни и одному войти в Нирвану, наконец-то получают достойную отповедь: «Я не войду в Нирвану, злой, пока не образую учеников своих, монахов, мудрых и просвещенных, знатоков закона, опытных в учении и в законе, опытных в правилах, идущих далее возвещать, учить, распространять, открывать, приводить в порядок, излагать то учение, которое они слышали от своего учителя; уничтожать сопротивление их учению, возвещать закон чудесами. Я не войду в Нирвану, о злой, до тех пор, пока не сделаю своими ученицами монахинь, мудрых и просвещенных. (…) Я не войду в Нирвану, о злой, пока не процветет, не увеличится и не распространится над всем народом и не будет возвещен всем людям мой святой закон»[340].

В последующие 45 лет Будда Шакьямуни будет изо дня в день, вновь и вновь, переходя из деревни в город, а из города в деревню, объяснять свое учение тем, кто захочет вернуться к первоисточнику жизни и окажется достаточно мужественным, сильным и свободным, чтобы испить из него живой воды.

Глава четвертая ВЗЯТИЕ НЕПРИСТУПНОЙ КРЕПОСТИ — МОЗГА ЧЕЛОВЕКА И ПУТИ ЭВОЛЮЦИИ ДУХА

Повествующая о человеческом мозге, о связях нашего сознания с Космосом, о Гиппократе и его представлениях о человеческом мозге, о Радищеве, Канте и псе Кербере, о шестеричном царстве, о ноосфере, Эдуарде Леруа, Тайяре де Шардене и академике В. И. Вернадском