Будем жить!

Взглянув на часы, Щепкин усмехнулся: всё шло по плану. Джип сейчас паркуется в кустах у дачи Баскакова. До его приезда им надо, всего лишь, проверить работу «жучков». И можно не спешить. Сама акция начнется минут через двадцать. Или через сорок. Тогда, когда молодые влюблённые хлопнут по бокалу вина. А это они сделают обязательно. За последний год Щепкин достаточно хорошо изучил повадки Баскакова. Работа у него нервная, но за рулём ни капли. Поэтому, бросив баранку он вбежит в дом, чмокнет жаждущую любви невесту, взглянет на разобранную кровать и потянется к штопору… И ведь не водку пьёт, а красное сухое… Интеллигент!

Отца Ким Баскаков не любил. И не только за то, что очень давно он бросил их с мамой. Это уже забылось. Но об отце постоянно напоминало отчество. Любое другое, но славянское имя не служило бы постоянным уколом по самолюбию. Он болезненно не хотел иметь никакого отношения к мусульманству, к востоку или, тем более, к Кавказу. Но ему постоянно напоминали, что он сын какого-то Юсупа, что корни его там и что он из тех, которые…

Связи с отцом он не поддерживал и только недавно узнал, что Юсуп Баскаков неплохо устроился в Москве. Более того, за последний год его фамилия стала мелькать в репортажах о заседаниях Правительства.

Думая о предстоящей свадьбе, Ким Юсупович пару раз вспоминал об отце. Были такие предательские мыслишки: а не послать ли пропавшему родителю приглашение на свадьбу сына. Да не на домашний адрес послать, а прямо в министерство. Пусть подергается…

Любовь с политикой мешать нельзя, но свадьбу Ким запланировал не на определенное число, а «сразу после губернаторских выборов». Впрочем, и свадьба к любви не имела прямого отношения. Уже три месяца он жил с Ларисой Серпинской, считая себя её мужем. Он ни от кого её не скрывал, но, представляя её, произносил: «моя невеста». И вот эту нестыковочку Ким собирался разрешить сразу после выборов. И это должна быть не просто свадьба, а пир победителей. Шафером будет новый губернатор Викентий Ямпольский. Иного не дано. Иного Ким даже представить себе не мог.

Если в своих установочных данных Баскакову не нравилось отчество, то у своего любимого кандидата в губернаторы не нравились и фамилия, и имя, и профессия. Всё это не для захолустного Дубровска. Тем более, что основная масса избирателей живет в далёких губернских деревнях и поселочках. Там адвокат – нечто непонятное. Там адвокат это жуликоватый тип в бабочке, который защищает воров и убийц… А имя с фамилией? Ямпольский вообще звучит как Березовский или Ходарковский… То ли дело у соперника, у действующего губернатора – Владимир Афонин. Имя многим напоминает Ильича, которого многие ещё тихо любят. А фамилия… Афоня – он и Африке Афоня. Простецкий мужик. Свой!

Задержка на посту ГАИ Баскакова не насторожила. Да и скорость он действительно чуть-чуть превысил. Единственно – было обидно, что менты его не узнали. Когда тебя узнает на улице каждый второй, то кажется, что тебя знают все. Кажется, но это не так.

Рейтинг у передачи Баскакова был по общепринятым меркам огромный – до сорока процентов. Но задержавшие его гаишники вполне могли входить в оставшиеся шестьдесят процентов, которые вместо «здравого смысла» с физиономией Кима Баскакова смотрят сериал с милашками или клипы с песнями и плясками. Или они вообще никогда не смотрят ящик, а пьют на лавочках, гуляют с бабами или ловят рыбу на пруду…

Эпизод с гаишниками забылся сразу же, когда впереди появились первые дачные дома. Еще несколько поворотов и он просигналит у ворот своего участка…

Но сигналить не пришлось. Лариса ждала его у распахнутых ворот. Они начали целоваться прямо у машины. Потом, быстро схватив сумки, вбежали в дом.

Киму всегда нравилось, что Лариса именно так встречает его. Она никогда напрямую не говорила, что соскучилась, что любит его, что хочет его. Но это все чувствовалось в каждой мелочи. И, прежде всего во взгляде. Никогда и ни у кого Ким не видел таких глаз. Они одновременно были и скромные, и игривые, и простодушные, и умные… А еще на даче никогда не было безукоризненного порядка. Это напоминало бы номер «люкс» в шикарной гостинице, где все блестит, все на своих местах и все так чистенько, что противно. Вернее – неуютно.

Возможно, что Лариса все делала интуитивно. Эта дача, пусть временный, но их первый семейный очаг. И Ким должен каждый вечер стремиться сюда, под крышу дома своего. А дом это не идеально убранный гостиничный номер. И она здесь не горничная… Дом – это и беспорядок на кухонном столе, и остывающий на подоконнике утюг, и платье жены, брошенное на спинку стула.

Но главное – это, кровать. К приходу Кима она всегда была разобрана, и даже край одеяла был призывно отброшен к центру. Это был явный намек, наивный и смешной. Тем более, что скромная Лариса словами никогда не говорила «про это». Возможно, это и нравилось Киму в своей невесте… Конечно, не только это, а еще многое, многое…