Будешь моей, детка

— За этим, — спокойно кивает отец. — Но я не был уверен, что ты этого заслуживаешь.

Типичный отец. С самого детства у него все и всегда надо заслужить, никаких профитов по праву рождения, он это не признает.

— Тогда, может, зарплату мне повысишь? — нагло интересуюсь я. — Раз тебя устраивают показатели работы магазина.

— Сколько ты хочешь?

Называю сумму, отец молча кивает, а я про себя чертыхаюсь. Блин, значит, мало попросил, раз он ни секунды не колебался. Значит, несмотря на его равнодушную рожу, моя работа его не просто устраивает, а очень и очень устраивает.

Молча допиваем кофе, я прощаюсь и ухожу. Теплые отношения и семейный очаг — это не про нас. Иногда я вообще не уверен, что мы с отцом имеем право называться семьей.

Я иду к машине и проверяю телефон. Я отправил детке уже три сообщения, она не ответила ни на одно. Одно радует: они доставлены, значит, телефон у нее заряжен.

В четыре не выдерживаю и набираю ее номер. Я говорил, что позвоню вечером, но, блин. Четыре — это уже почти вечер, я так считаю.

Детка не берет трубку. Звоню еще два раза, а потом повторяю звонок через полчаса. Результат тот же.

Длинно матерюсь, разворачиваюсь и еду в сторону ее дома. Похуй на обещания и договоренности. Я просто проверю, что с ней.

Дверь мне открывают не сразу, сначала я долго жму на облупившуюся кнопку звонка, а потом слышу нервные шаги за дверью.

— Кто? — спрашивает мужской голос. Очень неуверенный и, я бы сказал, напуганный.

— Я к Оле.

Слышу, как открывается замок, дверь распахивается, и на пороге стоит мрачный лохматый парень в растянутой грязной футболке. Видимо, тот самый брат.

— И чё тебе надо?

— Проверить ее самочувствие.

— А что с ней? — удивляется он. Причем довольно искренне. — В комнате вроде у себя сидит.

— Где ее комната?

— Ну вот там вправо. Эй, чел, а ты куда? Она тебя ждет?

Я молча снимаю обувь и иду, не обращая внимания на парня, который не очень понимает, что происходит.

— Вот эта комната?

— Ну да, но блин, слушай…

Я стучусь, но никто не отвечает. Тогда толкаю дверь и сразу вижу разметавшуюся по кровати детку. Она выглядит плохо. Гораздо хуже, чем утром. И она никак не реагирует ни на мои слова, ни ни то, что я осторожно трясу ее за плечо, пытаясь разбудить.

— Чего это с ней, — растерянно бормочет ее брат.

— Она болеет, — цежу я сквозь зубы. — Ты, блядь, как мог этого за целый день не заметить? Она хоть вставала? Выходила?

— Да я чё знаю? Слежу за ней что ли? — тут же быкует парень, но достаточно одного взгляда, и он мгновенно теряет всю наглость и заискивающе спрашивает: — Может, эта…градусник надо?

— Тащи. Лекарства тоже тащи.

— Блин, а где они у нас, — озадаченно чешет он в затылке. — На кухне вроде. Надо поискать.

И уходит ленивой походкой нога за ногу.

Мне не нравится брат детки. Но еще больше не нравится ее состояние, поэтому сейчас не до разборок.

Когда он наконец притаскивает термометр и картонную коробку с ворохом лекарств, мне удается немного привести детку в чувство и посадить ее на кровати.

— Воду неси, — рявкаю на него, и он уносится и возвращается с кружкой воды. Развожу там найденную шипучую таблетку жаропонижающего и пытаюсь напоить детку. Получается плохо.

И тут хлопает дверь.

— Я дома, — кричит высокий женский голос.

— Это мама, — поясняет брат, как будто я сам бы этого не понял. И, честно говоря, я рад ее появлению, потому что уверен: она сейчас начнет хлопотать над деткой, вызовет ей врача, и я смогу ее тут спокойно оставить. Мне уже ясно, что этот еблан, брат детки, бесполезный как амеба, и на него рассчитывать нельзя. Но родители другое дело. Во всяком случае мне так кажется.

И поэтому я просто охереваю, когда эта мамаша залетает в комнату к детке и начинает орать. Кричит, какого хрена на кухне не убрано и нет ужина, кричит, что если она шляется по ночам и мужиков домой таскает, вместо того, чтобы делом заниматься, пусть катится сразу на панель.

— Рот закройте, — прерываю я этот поток дерьма. — У вас дочь болеет, у нее высокая температура.

— Шарахаться меньше по ночам надо, — зло говорит ее мамаша. А потом вдруг смотрит на меня цепким оценивающим взглядом и говорит совсем другим голосом: — А вы Олин парень, да? Из института? Она ничего про вас не рассказывала.

— Допустим. Вы врача вызывать собираетесь?

— Да у нас денег сейчас нет, — вдруг жалобно вздыхает мамаща. — Оля вам, наверное, рассказывала, что у нас в семье тяжелая ситуация. Вот вызовешь ей врача, а потом на что лекарства покупать? Если бы помог кто, другое дело.

И снова на меня смотрит.

Наверное, веди она себя изначально по-другому, я бы и правда оставил денег. Но во всем этом ощущается явственный привкус наебки, а главное: совершенно очевидно, что этой мамаше плевать на детку. И, что самое, сука, странное: при этом ей не плевать на этого тупого переростка. Вместо того, чтобы кинуться к больной дочке, она спрашивает у сынули, кушал ли тот. Пиздец какой-то.

И я быстро, очень быстро принимаю решение. Несмотря на то, что оно противоречит всем принципам, которым я следовал раньше.

Глава 13. В гостях