Будешь моей (СИ)

Резко вздрагиваю. Несчастная коробка падает из рук, по полу рассыпается ее содержимое.

Немея от ужаса и одновременно позора, опускаюсь на корточки.

— Извини, я не должна была… Я сейчас все соберу. Сейчас…

Пальцы совершенно не слушаются, и от волнения и то и дело все роняю.

И как только меня угораздило, Господи! Какой позор!

— Они не кусаются, — усмехается Юнусов, и садится рядом со мной, ловко собирая квадратики из плотной фольги.

Он так и не оделся, и теперь я вижу вблизи его обнаженную грудь, чуть покрытую порослью темных волос. Я краснею еще сильнее, хотя казалось бы, куда уж больше. Да я вообще готова провалиться сквозь землю!

— Я это… случайно взяла… Сама не знаю зачем.

— А перекись-то нашла? — усмехается.

— Нет, — поднявшись, не глядя ему в глаза пихаю ему в ладонь то, что успела собрать. — Я пойду, наверное. Уже поздно…

— Да подожди ты. А рану обработать?

Да плевать мне уже на эту рану, унести бы отсюда ноги и не смотреть, как он тут щеголяет полуголый.

— Не мог бы ты… одеться? — и демонстративно отворачиваясь к окну, чтобы не смотреть на него в таком виде, и заодно чтобы он не заметил, как пылают мои щеки. — Пожалуйста. Если можно.

— Тебя это смущает?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Вообще-то, да.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Вообще-то, мы скоро поженимся, — взяв меня за запястье, заставляет повернуться и посмотреть наконец на себя. — Тебе придется на это смотреть, хочешь ты того или нет.

Откуда ни возьмись в его руках оказывается флакон с обеззараживающей жидкостью. Наклоняет бутылочку и льет немного на рану.

— У тебя ладонь дрожит. Больно?

Нет, мне не больно. И я сама не понимаю, что со мной. Его близость, да еще в таком виде, заставляет чувствовать себя странно. Мысли путаются, в голове словно вата. И сердце колотится так сильно, что кажется, что его стук слышно в каждом уголке дома. И уж точно слышно ему.

— Ты же знаешь, что наш брак не будет… настоящим, — произношу пересохшими губами.

— Ну кто знает, каким он будет. Мы взрослые люди, произойти может всякое.

Решаюсь взглянуть ему в глаза, и меня словно огнем обжигает.

Да что происходит такое этой ночью!

— Спасибо, достаточно, — выдергиваю руку. — Я пойду.

— А мне ты рану не обработаешь? Ты же как-никак будущий врач.

Звучит это дерзко. Определенно с вызовом.

Он будто хочет проверить меня на вшивость. И после того, как я едва не накинулась с осколком на Марата, я не могу взять и просто так спасовать.

— Конечно, — беру из его рук флакон с перекисью, ватный диск со стола и киваю на кровать. — Присядь. Так будет удобнее.

Он прав, я будущий врач. И не должна трястись от вида полуобнаженного мужского тела.

И тут же думаю о том, что дело ведь не просто в голой груди и спине — я видела Рому в одном трусах на речке и не было даже близко ничего подобного. Дело в том, чье это тело.

Опускаюсь на край кровати рядом с Юнусовым и, надев на лицо максимально беспристрастную маску, изо всех сил стараюсь отбросить лишние мысли. Промакиваю ватным диском небольшую ссадину на его опухшей переносице, а сама не могу отвести взгляд от его губ.

Интересно, каково это — целовать его?

Какова на ощупь кожа его плеч, такая ли она гладкая, какой кажется…

Я ощущаю головокружение, только в этот раз совсем не связанное с несчастной анемией.

Мне кажется, нет, я уверена — что он тоже смотрит на мои губы и один бог знает, что у этого парня на уме…

— Ты так волнуешься, — произносит он, смущая меня этим еще больше. — У тебя руки дрожат.

— Да, волнуюсь. Ты же получил из-за меня.

— Только в этом дело?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Конечно. Разве может быть в чем-то еще?

— Я совсем не нравлюсь тебе?

Снова смотрю ему в глаза. Он все прекрасно видит. Ему даже не нужен этот ответ.

Неужели я настолько сильно выдаю себя?

Зачем он это спрашивает? Зачем вообще делает… все это. Смущает меня.

У него есть Милана. Есть Олеся. Может быть есть кто-то еще. И наш брак фактически будет фиктивным. Так что не нужно быть дурой и думать о том, чего никогда не будет.

— Я закончила, — завинчиваю крышку. — А теперь мне точно пора.

— Подожди. Ты не ответила на мой вопрос, — берет меня за руку, и именно в этот момент открывается дверь, и на нас округлившимися от злости глазами смотрит Милана.

— Это что еще такое? — тон ее голоса противно визглив. — Ратмир?! Какого черта она делает в твоей спальне? Почему ты раздет?

— Я уже ухожу, — выдергиваю руку. — Разбирайтесь дальше сами, без меня.

— Стой, — тормозит меня Ратмир и, поднявшись, достает из кармана чуть смятую картонную упаковку. — Твои таблетки.

Все-таки он ездил за ними…

— Спасибо, — не глядя ему в глаза забираю свой препарат и выскальзываю из комнаты, оставив их наедине.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Часть 22