Будет больно, приятель!

Выйдя из церкви, Даниил сверился с телефоном, и вскоре уже был внизу холма, на набережной Куры. По мосту Метехи он перешел к Царским баням, там, на набережной, он обнаружил кучу кафешек, подающих завтраки. Грузинских лари у него не было, банковской карты тоже, но у него согласились взять доллары. Завтрак был вполне европейским, сервис тоже. Молодежь брала кофе навынос, в меню были круассаны и омлеты, в общем все, как в центре Москвы или любого европейского города. Позавтракав, Даниил сначала решил осмотреть бани. Кроме пожелтевшей мраморной таблички с цитатой Пушкина «Отроду не встречал я ничего роскошнее Тифлисских бань», ничего выдающегося не обнаружил. Возможно, потому, что они были еще закрыты. Внимание Даниила привлекло красивое ущелье с быстрым ручьем, журчащим внизу. Он прошел вдоль него вверх по течению, подивился на висящие на стенах ущелья дома и дошел по благоустроенной набережной до небольшого водопада, где ущелье и заканчивалось. Ну или начиналось, если судить по ручью. Оттуда он направился вдоль Куры на северо-запад, в сторону центра. Архитектура Тбилиси представляла собой эклектику: древние соборы, постройки XIX века и ультрасовременные здания из стекла и бетона, возведенные при Саакашвили. В Москве градозащитники были чуть более влиятельными, и таких откровенно недопустимых сочетаний не допускали. Хотя лично ему казалось, что города должны развиваться и строить новые дома взамен старых. Однажды он был в Питере, и интеллигентная дама-гид показала им здание Елисеевского магазина на Невском проспекте, построенное в стиле модерн. По ее словам, в начале XX века были чуть ли не демонстрации горожан, протестующих против такого нетипичного для классической архитектуры здания, портящего застройку Невского проспекта. Пройдя мимо ультрамодернового, состоящего то ли из лепестков, то ли из ракушек здания местного МФЦ, он дошел до вещевого рынка. Тот располагался по обе стороны от Сухого моста — виадука, построенного посреди парка. Рынок был невероятных размеров. В одной его части располагались художники со своими картинами, причем на непрофессиональный взгляд Даниила, весьма талантливо нарисованными. В другой части торговали антиквариатом. Кое-где были коллекции книг, резных шахмат, советские ордена и медали…

С сожалением Даниил проходил мимо развалов с холодным оружием. Его он любил, но кинжалы и ножи ему явно бы не пригодились в дороге.

Покинув рынок, Даниил пошел дальше в центр города, пока не вышел на проспект Шота Руставели. Весь в дорогих отелях и магазинах, он значительно отличался от узких улочек района Авлабар, откуда он пришел. Много молодежи, хорошо одетых стильных людей. Вскоре Даниил вошел в старую часть города, по дороге поменяв в банке доллары на лари. Улочки опять стали узкими, дома — старыми, но чуть посимпатичнее, чем на другом берегу реки.

Прямо перед Смирновым шли молодой парень с девушкой в обнимку. Вдруг они резко притормозили, поравнявшись с церковью, перекрестились, приложились губами к ограде и, продолжая обниматься и целоваться, пошли дальше. Такая смесь религиозности с юношеской сексуальностью была для Даниила удивительной. Присев в кафешке, он заказал кофе по-турецки и позвонил Мише.

— Привет, как вы?

— Слушай, еще в делах. Как ты? Где был, что видел?

— В церковь Метехи сходил, Царские бани, проспект Шота Руставели прошел. Сейчас у площади Свободы кофе пью.

— Ну давай на фуникулере наверх поднимись, там вид красивый и через два часа созвонимся.

Даниил решил уточнить про фуникулер у припарковавшегося рядом таксиста. Само собой, тот был на «мерседесе». Вообще Тбилиси создавал ощущение последнего прибежища «мерседесов» со всего мира. Там были неубиваемые модели со сто двадцать четвертым кузовом, шестисотые из девяностых годов, глазастые машины Е-класса и много других достойных представителей этой марки.

— Пять лари, отвезу тебя, — ответил таксист. Это был солидный взрослый толстяк в застиранной футболке и жилетке с множеством карманов.

— Поехали, — моментально прикинув, что это меньше двух долларов, согласился Даниил и сел в машину.

— Сам из России?

— Да.

— Я служил в Ленинграде. В Москве родственники. Жалко, сейчас приехать нельзя.

— Почему? — изумился Даниил.

— Виза нужна. Посольства вашего нет, надо через Швейцарское консульство получать. После войны 2008 года закрыли посольство.

— А меня без визы пустили, — продолжал удивляться Смирнов.

— Э, дарагой, мы всем гостям рады. Русским особенно. Мы же делать ничего не любим руками, а вот гостей принимать и кормить — это святое. Мы, грузины, даже торговать не умеем. У нас на рынке либо азербайджанцы, либо мегрелы, — начал разглагольствовать водитель.

— А мегрелы, это что не грузины?

— Это как малые народности в СССР. Про них анекдоты у нас рассказывают. Хитрые они и жадные. Но недалекие. Берия был мегрел, и Гамсахурдия. Если окончание на «я» или на «а» — значит, мегрел, держи ухо востро.

— Не знал, спасибо. Думал, грузины — одна нация.