Будет больно, приятель!

— Не, ну акцент тоже есть. Ну и лицо, я вас умоляю, таки тоже не как у местного. Но я тут с 1980 года живу и, поверьте, людей из Союза за версту вижу. — Женщины все слишком хорошо одеты. Американки так не одеваются. Такие нарядные только русские и итальянки. Француженки тоже стильно одеваются, но скромнее выглядят, — продолжал разглагольствовать дедушка. — Но в любом случае, если американец хорошо одет, то это латинос. Здесь вообще народ не любит наряжаться, — он махнул рукой на стайку молодых парней.

Все, как на подбор, были в шортах, белых кроссовках, бейсболках и безразмерных футболках. И, конечно, у каждого был рюкзак. Хотя они явно не собирались в поход.

— У американцев главное — это функциональность. Одежда должна защищать от холода и точка. Шо бы было стильно или красиво, я вас умоляю. Это не тот профсоюз.

Даниил просто кивал, понимая, что дедушка не нуждается в диалоге.

— Когда мой сын Лева… Я вам не рассказывал за Леву? Он живет в Тель-Авиве, работает в израильском парламенте, но мы не о нем сейчас. Лева привёз мне из Милана туфли за триста долларов. Мои местные друзья посоветовали мне поставить их в сервант рядом с хрусталём. Потому шо такие дорогие ботинки американец себе не купит. Сто долларов — красная цена тут любой обуви.

— Ну да, одеты они стремно, — Даниил незаметно повел подбородком в сторону мужчины средних лет в клетчатой фланелевой рубашке и джинсах.

— А ви бы знали, шо они едят! Такое ощущение, что они ненавидят продукты. Как можно так испортить кофе? Вы пили эту дрянь в «Старбаксе»? Это же помои! Но им не важно! Оно горячее и бодрит. Все! Только функциональность имеет значение. Еда — это калории. Желательно на ходу. Вон, посмотрите, за чем они стоят, — он махнул рукой на фуд-корт.

Там была солидная очередь за пышками в Dunkin Donuts и чуть поменьше в McDonald`s за бургерами. При этом продавщица в суши-баре скучала без посетителей.

— Где эстетика? Я очень люблю пиво. Но даже в Советском Союзе «Жигулевское» было лучше, чем их Budweiser. Это ослиная моча. Но они это пьют. А их бурбон? Это же уму непостижимо. Я сейчас гостил у сына, была бар-мицва у внука, ой-вэй, как я там вкусно ел.

— А что вы к сыну не переедете совсем? — Даниил отважился на вопрос.

— Ой, тут медицина лучше. Опять же, тут спокойно, а там арабы хулиганят. Ну и иврит. Я не смогу на старости лет справа налево начать читать.

Смирнов ничего не ответил.

— И скоро как сорок лет здесь, таки я уже привык. Американцы вежливые, им все равно, откуда ты приехал. В Израиле — нет. Сефарды не любят ашкенази, горские евреи не любят бухарских, хохлы — русских и так далее. Тут негры всех достают так, что белых эмигрантов рады видеть любых, — неполиткорректно высказался дедушка. И, не дожидаясь ответа, продолжил:

— Но неграм ничего нельзя сказать. Их угнетали когда-то. Теперь все извиняются. Я их спрашиваю: «Лично ты угнетал негров? — Отвечают «нет». — Тогда почему тебе стыдно?!» — «Мои родители с ними в разных школах учились. Это несправедливо», — они мне твердят.

— Но афроамериканцев полицейские часто стреляют, — вставил свои пять копеек Даниил.

— Ой-вэй! Так их и в тюрьмах в несколько раз больше, чем белых. Конечно, их стреляют, каждый второй чёрный наркотой торгует или прохожих грабит, — разошёлся дед.

— Ну если честно, ко мне ночью трое чёрных тоже привязались, — подыграл старому расисту Даниил.

— Вот, — торжествующе поднял палец вверх дедушка. — А с ними тут носятся, как с писаной торбой. Демократы сраные! — перешёл он на политику.

— Им нужны голоса, они с ними заигрывают. И с мексами, и с меньшинствами, — продолжал он политическую агитацию.

Тут, на счастье Даниила, объявили об окончании регистрации, и он с чистой совестью убежал на посадку. Дедушку было любопытно послушать, хотя он и был слишком безапелляционен. Про Америку Смирнов знал из фильмов очень много, и ему было очень интересно сравнить реальные ощущения с тем, что он почерпнул заочно.

Полёт продолжался шесть часов, системы развлечений на борту не было, так что он наконец дослушал аудиокнигу. В LAX его встречал молоденький помощник Сергея по имени Артур с табличкой «Даниил Смирнов». Он проводил его до машины, и они тронулись в путь на север в Санта-Монику. Там они съехали с автомагистрали и через десять минут оказались в роскошном доме на побережье Тихого Океана. Как пояснил Артур, в нем Сергей жил с женой и двумя маленькими детьми. Ещё на территории был гостевой дом и домик для прислуги. Разместили Даниила в гостевом. Только он успел принять душ и переодеться, как в дверь постучали. Смирнов открыл дверь и увидел темноволосого мужчину лет пятидесяти. Он был крупного телосложения, с небольшими залысинами и цепкими карими глазами.

— Сергей, — протянул он руку.

— Даниил. Очень приятно. Спасибо за встречу, — пожал Смирнов его руку.

— Как вы устроились? Или можем на «ты»? — безо всякого армянского или американского акцента спросил Сергей.

— Да, конечно, на «ты». Все замечательно.

— Идём ужинать?

— Готов.