Будет больно (СИ)

— Вадим! — уже кричит Лиза, впиваясь ногтями мне в плечи.

Этот крик доводит и меня до оргазма. Легонько прикусываю ее шею, но продолжаю держать — хочу продлить этот миг до последнего. Трясется в моих руках. Или это я? А может, мы оба?

В последний раз провожу рукой по светлым волосам, касаюсь ее кожи, ощущаю себя в ней.

Я болен ею. Или это то, что называют?.. Нет, не она.

— Что ты сейчас чувствуешь? — зачем-то спрашиваю, и мне это действительно надо узнать.

— Дрожь в ногах, — отвечает тихо мне в щеку, — удовольствие в теле. И тебя…

Все, я больше не могу выносить близость. Пусть бы съязвила, назвала извращенцем, но не шепот и дыхание, да такие, что я снова хочу ее. Невыносимая, красивая, притягательная… Точно ведьма.

— Что ты имела в виду под словами «не я», когда я назвал тебя ведьмой?

— Твою… Ничего, — тут же поднимает голову и вскакивает на ноги, держась за стол. — Я в душ.

Медленно, но Лиза идет в коридор, а я понимаю. Может, это, конечно, очередная догадка, которая в этот раз окажется лишь моей больной фантазией, но я не могу не проверить, учитывая, что в отношении Лизы моя интуиция работает на все сто.

Не заботясь о брошенной одежде, иду наверх и, оказавшись в комнате, сразу набираю номер в мессенджере.

— Привет, — слышу ласковый голос в трубке.

— Привет, мама, — говорю я, после чего возникает пауза.

— Вадим? — такая вопросительная интонация с нотками беспокойства. — С Мишей что-то?

— Нет, завтра выписывают.

— Сынок, ты о чем-то хочешь спросить, но не знаешь, как сформулировать вопрос. Говори как есть, я же пойму.

— Мама, скажи, ты никогда не встречалась с женой отца? — начинаю издалека.

— Нет, не встречалась, — уверенно отвечает. — В чем дело, Вадим?

— Да ни в чем, — уже с раздражением говорю. — Мне просто так показалось. Я назвал ее ведьмой, а она… В общем, не важно.

— Вадим! — голос мамы меняется. — Доверяй своей интуиции. Я однажды, всего-то однажды не доверилась, а теперь жалею об этом полжизни. Но с женой твоего отца это вряд ли связано. Слушай сердце, отпустив эмоции, но и доверяя им.

Я мало что понимаю, но в то же время понимаю все. Странная дилемма. И сразу хотел спросить у мамы, не знала ли она когда-то девочку Машу, но вместо этого вырывается другой вопрос:

— Ты еще в Москве или уже улетела в Швейцарию?

— В Москве.

— Тогда я прилечу завтра, а уже оттуда… Еще куда-нибудь.

— Приезжай, Вадим.

Она не задает больше вопросов. И так знает, что все поймет, едва увидев меня. Она умеет это иногда. Впору поверить во всякую чертовщину вроде гаданий, видений и шестого чувства. А у мамы этого сполна, хоть моего скептицизма и хватало, чтобы не верить. Наверное, я больше в отца по характеру…

Черт возьми! Или я просто хочу верить Лизе?

Но отец иногда смеялся, как я помню, когда мне было лет восемь-десять, над мамиными предсказаниями.

— Рада, — говорил он, — это прогноз, а не предчувствие, — и смотрел на меня, улыбаясь.

— Миша, как только он родился, — отвечала мать, нахмурившись, — я тебе сказала, что половину его судьбы уже забрали. Мы сами забрали.

Они, наверное, думали, что я ничего не вспомню, но именно подобные разговоры и остались самыми яркими воспоминаниями.

Отец только качал головой и уходил, а мама смотрела на меня и грустно улыбалась, повторяя строчки из известного стихотворения…

Чёрные глаза — жара,

В море сонных звёзд скольженье,

И у борта до утра

Поцелуев отраженье.

Синие глаза — луна,

Вальса белое молчанье,

Ежедневная стена

Неизбежного прощанья.

(Четыре цвета глаз. Р. Киплинг)

Судьба не на руке

Она была невероятно красивой. Женщина с глазами такого глубокого цвета, что можно утонуть. Женщина, которой она поверила наконец-то. Машенька смотрела в черные глаза с восхищением, ловила в них свое отражение, хотела окунуться. Неужели все скоро закончится?

— Ты очень красивая девочка, — сказала женщина, присев на корточки и улыбнувшись. Искренне улыбнувшись. Давно ей так никто не улыбался, чтобы вызывать доверие.

— Ты красивая, — Машенька провела по смоляным, вьющимся волосам рукой, накрутила жесткие кончики на палец, и они отпружинили, когда отпустила.

— Меня зовут Рада, — представилась женщина, сжав маленькие ладошки в своих.