Будет больно

В неком подобии кухни на подоконнике сидит Фил и курит в открытое окно. Услышав шаги, он поворачивает голову ко мне и усмехается, стряхивая пепел прямо на пол. Лицо в запекшейся крови с одной стороны, но этому, так называемому братцу плевать.

— Явился, — усмехается Фил, а я перевожу взгляд на пол и вижу телефон Лизы.

— Где она? — спрашиваю резко.

— Какой дерзкий мальчишка. Ее ты тоже трахал так, без прелюдий?

— Не твое дело, — спокойно отвечаю, хотя внутри все бурлит.

— Да уж, — Фил выбрасывает окурок в окно и снова закуривает. — Она трахалась со своим однокурсником, потом с тобой, а на меня даже не смотрела. А кто сделал из нее человека? Я, все сделал я.

Или он полный псих, или так помешан на ней, что…

— Ты любишь ее? — задаю вопрос с неверием.

— А ты, пацан? — поднявшись с подоконника, смотрит на меня Фил испытующе, но я молчу. — Я ей обещал все, — продолжает, не дождавшись ответа. — Но эта стерва выбрала ребенка и врезала мне по морде. Вот вся благодарность.

Нашего ребенка…

Только сейчас эта мысль так остро пронзает, и я улыбаюсь. Кто бы мог подумать, как круто эта несносная женщина изменит мою жизнь и заставит повзрослеть. Пусть я не прощаю пока многого, но…

— Где она? — делаю шаг к Филу и смотрю ему в глаза.

— А ты дерзкий мальчишка, — снова усмехается. — Не знаю я, где она. Сбежала, видимо, и от меня, и от тебя. Она одинокая волчица. И пусть казалось, что она лизала тебе руки, но в какой-то момент дикое нутро все же возьмет верх. Тогда-то ты и останешься с разбитым сердцем и в одиночестве.

— Не уверен, что у такого, как ты, есть сердце, — качаю головой.

— А нее есть, по-твоему? Она же бесчувственная и безэмоциональная.

Ох, она умеет быть эмоциональной. И очень даже чувственной. Конечно, это не отменяет всего, что лежит грузом на ее плечах. А теперь я почему-то уверен, что лежит.

Да, она не идеальная, но я и тоже.

Да, она та еще сука, мне до нее далеко.

Но при этом она просто обиженная маленькая девочка, которая всю свою боль превратила в ненависть.

— Чего ты хочешь, кроме нее, чтобы забыть о ней? — спрашиваю деловым тоном. — Деньги у тебя уже есть.

— Как интересно, — Фил хлопает в ладони, — ты торгуешься ради бабы, которой никто из нас не нужен. Да ни черта мне уже не надо. Но я могу поднять твою фирму с колен.

— Без тебя обойдусь, — говорю и разворачиваюсь, чтобы уйти, но мне на плечо опускается рука.

— Слушай, пацан…

Это обращение мне порядком надоело. Я бью кулаком по той стороне лица, где уже была кровь. Фил отступает, хватаясь за лицо, а я все еще сжимаю кулаки, хоть и понимаю, что атаковать он не будет.

— А ты повзрослел, — говорит, сплюнув в окно кровь. — Я не думал, что так быстро получится. Мозги у тебя варят будь здоров.

— Где она? — повторяю вопрос.

— Да черт знает! У нее нет никого, кроме меня, так что наверняка сидит в какой-нибудь канаве и жалеет себя.

— Филипп Иванович, — говорю, уже отступая к выходу, — если я еще хоть раз узнаю, что ты оказался рядом с ней, коснулся ее, а тем более угрожал, то тебе не поздоровится. Я тебе такие статьи организую, что ты сам их не знаешь. Поверь, и я, и мои друзья писали программы для МВД, ФСБ и прочих контор.

— А у тебя, оказывается, есть яйца.

— Есть, если я смог сделать ребенка, — отвечаю в той же манере.

— О, так ты знаешь. Не думал, что она не от большой любви с тобой трахалась и залетела? Она та еще сука, которой не нужен никто, кроме себя самой. Она детдомовская девка и любить не умеет.

— Да пошел ты…

— Я-то пойду, но ее ты не найдешь.

— А ты искать даже не станешь, придурок, — бросаю напоследок.

Выхожу из этого пропитанного болью дома и, кажется, даже дышу полной грудью.

Куда она пошла?

Снова этот вопрос, который занозой сидит в голове.

Но главное, что она не со своим братцем. И интуиция моя уже замолчала. Значит, все в порядке?

Голова уже пухнет от мыслей и предположений. Возможно, Лиза сидит сейчас на кухне у какой-нибудь подруги и… Да кто знает! А я тут мечусь по городу, полагаясь только на свою непонятную чуйку.

Еду домой и пытаюсь по дороге себя убедить, что она, скорее всего, вернулась в дом, который просила ей оставить.

Но все равно полночи меряю шагами комнату, и впечатление такое, что я что-то упускаю. Как будто Лиза ускользает от меня, а я, дурак, думаю не в том направлении.

И только следующим вечером, когда я выхожу из офиса и бронирую билет на самолет, меня осеняет.

Так и не закончив с бронью, звоню матери.

— Привет, — говорю, когда она поднимает трубку, — ты еще в Питере?

Мама как-то печально вздыхает.

— Долго же до тебя доходило, Вадим.

— Где ты? — сжимаю телефон, сдерживаясь от нецензурных выражений.

— В отеле, где же еще.

— Я сейчас приеду.

Не дождавшись ответа, сбрасываю вызов. Ну, мама… Лизе она сразу доложила, что я якобы собрался жениться, а мне даже маленькое смс не прислала. Я, конечно, понимаю, что за каждым ее поступком и словом можно найти многое, но сейчас я просто зол.

Правда, только мама открывает дверь, в которую я колочу со всей дури, злость испаряется.