Будет кровь

Дрю, которому очень хотелось поделиться своей идеей – потому что она была очень хорошей! чертовски хорошей! – покачал головой:

– Лучше пока не рассказывать. Я поживу пару недель в папином летнем коттедже. Начну писать для разгона.

– Ага. В ТР-девяносто, я так понимаю? Так сказать, в глухомани, в лесу. И как Люси отнеслась к этой идее?

– Без восторга. Но к ней приедет сестра и поможет с детьми.

– Она волнуется не за детей, Дрю. По-моему, ты сам это знаешь.

Дрю ничего не сказал. Он думал о салуне. Думал о шерифе. Он уже знал, как его зовут. Джеймс Аверилл.

Эл отпил чая и поставил стакан на столик, рядом с потрепанным экземпляром «Волхва» Джона Фаулза. Дрю даже не сомневался, что почти каждая страница в книге пестрит подчеркиваниями: зеленой ручкой – характеристики персонажей, синей – основные темы, красной – отдельные фразы, которые Эл посчитал примечательными. Его голубые глаза сияли почти так же ярко, как прежде, и все-таки чуточку слезились, а веки слегка покраснели. Дрю не хотелось думать, что в глазах друга он видел приближение смерти, но именно так он и подумал.

Эл наклонился вперед, зажав ладони коленями.

– Скажи мне, Дрю… Почему это так для тебя важно?

3

В ту ночь они занимались любовью, а потом Люси спросила, точно ли ему надо ехать.

Дрю уже думал об этом. Действительно думал. Он обещал ей подумать, и уж такую-то малость она заслужила. На самом деле она заслуживала большего. Она всегда была рядом и поддерживала его в трудные времена. Он ответил как можно проще:

– Люси, возможно, это мой последний шанс.

Она долго молчала. Он ждал ее слов и знал, что если она попросит его остаться, он никуда не поедет. Наконец она сказала:

– Ну, ладно. Я хочу, чтобы у тебя все получилось, но, если по правде, мне слегка страшновато. О чем будет книга? Или ты не хочешь рассказывать?

– Хочу. Меня прямо-таки распирает, так хочется рассказать, но пусть напряжение еще накопится. Я точно так же ответил Элу, когда он спросил.

– Главное, чтобы это был не роман об университетских профессорах, которые трахают жен сослуживцев, бухают по-черному и переживают кризис среднего возраста.

– Иными словами, не «Деревенька на холме».

Она ткнула его локтем в бок.

– Вы сами это сказали, мистер. Не я.

– Нет, эта книга совсем о другом.

– Тебе обязательно ехать сразу? Можешь подождать хотя бы неделю? Просто чтобы убедиться, что оно настоящее? – Она помолчала и тихо добавила: – Ради меня?

Ему не хотелось задерживаться на неделю; ему хотелось выехать прямо завтра и уже послезавтра засесть за книгу. Но… просто чтобы убедиться, что оно настоящее. В общем-то, дельная мысль. Может быть.

– Да, могу.

– Хорошо. А если все же поедешь, дай честное слово, что с тобой все будет в порядке.

– Со мной все будет в порядке.

Она улыбнулась, сверкнув в темноте зубами.

– Все мужчины так говорят.

– Если ничего не получится, я сразу вернусь. Если начнется то же самое, что было с… ну, ты знаешь.

Она ничего не ответила. Потому что либо поверила его словам, либо не поверила. В любом случае он был доволен. Главное, что они с Люси не стали спорить.

Он думал, она уже спит или вот-вот уснет, но она вдруг задала ему тот же вопрос, который задал Эл Стэмпер. Раньше она об этом не спрашивала, ни в первые два раза, когда Дрю пытался написать роман, ни даже в тот третий раз, когда он ввязался в катастрофическое предприятие под названием «Деревенька на холме».

– Почему это так важно, написать роман? Из-за денег? Но мы нормально живем на твою преподавательскую зарплату и мои бухгалтерские подработки. Или все дело в престиже?

– Ни в том ни в другом. Поскольку нет никаких гарантий, что книгу вообще напечатают. Если я напишу ее «в стол», если никто не возьмется за ее публикацию, я все равно буду доволен, – сказал он и понял, что это чистая правда.

– Тогда почему?

В разговоре с Элом Дрю говорил о необходимости довести до конца незавершенное дело. О восторге исследователя неизведанных территорий. (Он сам не особенно в это верил, но знал, что такая формулировка понравится Элу, который был тайным романтиком.) Однако с Люси этот номер не пройдет.

– У меня есть весь инструментарий, – наконец сказал он. – И есть талант. Поэтому книга должна получиться хорошей. Может быть, даже коммерческой, если я правильно понимаю значение этого слова в приложении к литературе. Было бы славно, не спорю, но все-таки это не главное. Нет, не главное. – Он повернулся к жене, взял ее за руки и прижался лбом к ее лбу. – Мне надо закончить. Вот и все. В этом все дело. А что будет дальше, уже не так важно. Либо я снова засяду за большой роман, но без Sturm und Drang^[31], либо окончательно успокоюсь. Меня устроит любой вариант.

– Иными словами, завершение.

– Нет. – Он сам употребил это слово в разговоре с Элом, но лишь потому, что Эл мог его понять и принять. – Тут что-то другое. Что-то чуть ли не физиологическое. Помнишь, как Брендон подавился помидоркой черри?

– Никогда этого не забуду.