Будет кровь

Вернувшись домой, я принялся обыскивать ящики письменного стола в моей комнате, не желая признаться себе, что ищу… и зачем. Я не нашел, что искал. Даже не знаю, чего было больше: разочарования или облегчения. Я уже собрался выйти из комнаты, но развернулся буквально в дверях, подошел к шкафу и, поднявшись на цыпочки, дотянулся до верхней полки, где годами копился ненужный хлам. Я нашел старый будильник, и айпод, который разбил, катаясь на скейтборде, и клубок спутанных наушников. Там стояла коробка с бейсбольными карточками и стопка комиксов о Человеке-пауке. В самом дальнем углу лежала толстовка с эмблемой «Ред сокс», из которой я давно вырос. Я приподнял толстовку, и под ней оказался старый айфон, подаренный мне папой на Рождество. Давным-давно, в незапамятные времена, когда я был мелким шпенделем. Рядом лежала зарядка. Я поставил айфон заряжаться, по-прежнему не желая признаться себе, что именно задумал. Но теперь, вспоминая тот день – с тех пор прошло не так много лет, – я уверен, что тогда мною двигало воспоминание о словах, сказанных мисс Харгенсен во время одной из наших пятничных уборок: Не стоит звать, если не хочешь, чтобы тебе ответили. В тот день я хотел получить ответ.

Может, он и не зарядится, говорил я себе. Он годами пылился в шкафу. Но он зарядился. Вечером, когда папа лег спать, я взял телефон, и иконка заряда батареи в верхнем правом углу экрана показывала сто процентов.

Это была настоящая прогулка в прошлое. Вечер воспоминаний. Я нашел электронные письма из давних времен, фотографии папы, когда тот еще не начал седеть, мою переписку по мессенджеру с Билли Боганом. Ничего важного: просто шуточки, и просветительская информация вроде Я сейчас перднул, и насущные вопросы типа Сделал домашку по алгебре? С тем же успехом мы могли бы переговариваться через консервные банки, соединенные вощеной ниткой. Собственно, если подумать, практически вся современная коммуникация сводится к такой болтовне ради болтовни.

Я лег в постель с телефоном, как в те времена, когда у меня еще не было необходимости бриться, а поцелуи с Реджиной представлялись великим событием. Только теперь моя старая кровать, когда-то казавшаяся огромной, сделалась мне маловата. Я посмотрел на плакат с Кэти Перри, который повесил на стену в девятом классе, когда Кэти была для меня воплощением сексапильности. Я изменился, стал старше, но в то же время остался таким же, как был. Как все забавно выходит.

Если духи и существуют, однажды сказала мисс Харгенсен, они уж точно не все святые.

Вспомнив об этом, я чуть было не передумал. Но потом я представил, как этот урод Дин Уитмор играет в теннис в своей дорогой частной клинике, и все сомнения разом отпали. Я открыл список контактов и вызвал номер мистера Харригана. Все нормально, твердил я себе. Ничего не произойдет. Ничего и не может произойти. Это просто такой способ справиться с гневом и скорбью, очистить голову и жить дальше.

И все-таки в глубине души я точно знал: что-то произойдет. Поэтому я ни капельки не удивился, когда в трубке раздались гудки. И когда включился автоответчик – в телефоне, который я собственноручно положил в карман мертвеца почти семь лет назад, – и скрипучий старческий голос произнес мне в ухо: «Я сейчас не могу подойти к телефону. Я вам перезвоню, если сочту нужным».

– Здравствуйте, мистер Харриган, это Крейг. – Мой голос был на удивление тверд, если учесть, что я говорил с трупом и труп, возможно, действительно меня слушал. – Есть один человек, Дин Уитмор. Он убил мою любимую учительницу из старших классов и ее мужа. Этот Уитмор был пьян и врезался в них на машине. Они были очень хорошие. Она мне помогла, когда я нуждался в помощи. А этот урод избежал наказания. Наверное, это все.

Хотя нет, не все. На запись входящего сообщения отводилось как минимум полминуты, и я еще не использовал все свое время. Поэтому я сказал самое главное, сказал всю правду, понизив голос до хриплого шепота:

– Я хочу, чтобы он умер.

Сейчас я работаю в «Таймс юнион», городской газете Олбани и окрестностей. Платят там сущие гроши, я наверняка получал бы гораздо больше, если бы сотрудничал с «BuzzFeed» или «TMZ»^[7], но у меня есть резерв в виде средств на доверительном счете, и мне нравится работать в настоящей бумажной газете, хотя почти вся движуха сейчас происходит онлайн. Называйте меня старомодным.

Я подружился с Фрэнком Джефферсоном, нашим айтишником, и как-то вечером, за кружкой пива в баре «У Мэдисона», рассказал ему, что у меня получалось подключаться к голосовой почте в телефоне давно умершего человека… но только если я звонил ему со своего старого айфона, которым пользовался тогда, когда тот человек был еще жив. Я спросил, слышал ли Фрэнк что-то подобное.