Будет кровь

– Нет, это Ондовски. – Голос у Дэна мягкий, даже добрый. – Я вам уже говорил. У этого существа не один шаблон. А два. Как минимум два.

13

Холли отключила мобильник, прежде чем постучаться в дверь дома Беллов, и вспомнила, что надо его включить, лишь вернувшись в свой номер в «Эмбасси сьютс». Мысли ее несутся, как опавшие листья на сильном ветру. Включив мобильник, чтобы продолжить наговаривать отчет Ральфу, она видит четыре текстовых сообщения, пять пропущенных вызовов и пять голосовых сообщений. Пропущенные звонки и голосовые сообщения – от матери. Шарлотта знает, как посылать текст, Холли ей показывала, но никогда не утруждает себя, во всяком случае, ради дочери. Холли думает, что ее мать считает текстовые сообщения недостаточными, если нужно вызвать реальное чувство вины.

Сперва она просматривает эсэмэски.

Пит: Все в порядке, Х? Я несу вахту в офисе, так что занимайся своими делами. Если что-то потребуется, проси.

Холли улыбается.

Барбара: Я взяла фильмы. Смотрятся неплохо. Спасибки, верну. ☺

Джером: Может, нашел ниточку к этому шоколадному лабу. В Парма-Хайтс. Проверю. Если что-то потребуется, мобильник всегда со мной. Сразу звони.

Последнее тоже от Джерома: Холлиберри. ☺

Несмотря на все то, что она узнала на Лафайетт-стрит, Холли не может сдержать смех. И слезы. Они заботятся о ней, а она заботится о них. Это удивительно. И ей надо помнить об этом, разговаривая с матерью. Она уже знает, как заканчивается каждое из голосовых сообщений Шарлотты.

«Холли, ты где? Позвони мне». Это первое.

«Холли, мне надо обсудить с тобой твой визит к дяде в эти выходные». Второе.

«Где ты? Почему твой телефон выключен? Это крайне неразумно. А если возникла чрезвычайная ситуация? Позвони мне». Третье.

«Эта женщина из «Пологих холмов», миссис Брэддок, мне она не понравилась, слишком напыщенная, позвонила и сказала, что дядя Генри очень расстроен! Почему ты не отвечаешь на мои звонки? Позвони». Четвертое, большое-пребольшое.

И пятое, сама простота: «Позвони мне!»

Холли идет в ванную, открывает косметичку, принимает таблетку аспирина. Встает на колени, ставит локти на край ванны, складывает ладони.

– Господи, это Холли. Сейчас мне нужно позвонить матери. Помоги мне помнить о том, что я должна постоять за себя, без злобы, не ругаясь и не ввязываясь в спор. Помоги мне закончить еще один день без курения. Мне недостает сигарет, особенно в такие моменты. Мне недостает Билла, но я рада, что в моей жизни есть Джером и Барбара. И Пит тоже, хотя иногда до него так медленно доходит. – Она уже встает, но вновь опускается на колени. – Мне также недостает Ральфа, и я надеюсь, что он славно проводит время в отпуске, с женой и сыном.

В надежде, что молитва ей поможет, Холли звонит матери. Говорит главным образом Шарлотта, ее очень злит, что Холли не рассказывает, где она, что делает и когда вернется. Под злостью Холли ощущает страх, потому что ей, Холли, удалось выскользнуть из-под пяты Шарлотты. У нее теперь своя жизнь. А этого не должно было случиться.

– Что бы ты ни делала, ты должна вернуться к выходным, – чеканит Шарлотта. – К Генри мы должны поехать вместе. Мы – его семья. Все, что у него есть.

– Возможно, у меня не получится, мама.

– Почему? Я хочу знать почему!

– Потому что… – Потому что я веду расследование. Так сказал бы Билл. – Потому что я работаю.

Шарлотта начинает плакать. Последние пять лет это было ее крайним средством, к которому она прибегала, чтобы прижать Холли к ногтю. Оно больше не срабатывает, но Шарлотта продолжает им пользоваться, и это причиняет Холли боль.

– Я люблю тебя, мама, – говорит она и заканчивает разговор.

Это правда? Да. Ушла симпатия, а любовь без симпатии – цепь с наручниками на концах. Может ли она порвать цепь? Обрубить наручник? Вероятно. Она многократно обсуждала такую возможность с Элли Уинтерс, особенно после того, как мать сказала ей – с гордостью, – что голосовала за Дональда Трампа (о-о-о-о). Сделает ли она это? Не теперь. Может, никогда. Когда Холли росла, Шарлотта Гибни вдалбливала ей, терпеливо, вероятно, даже из добрых побуждений, что она неразумная, беспомощная, незадачливая, несерьезная. Что она – никто. Холли верила ей. Пока не встретила Билла Ходжеса, который полагал, что она – кто-то. Теперь у нее была своя жизнь, по большей части счастливая. Но если бы она порвала с матерью, ее жизнь стала бы менее полной.

Я этого не хочу, думает Холли, сидя на кровати в номере «Эмбасси сьютс». Я там уже побывала.

– И заполучила футболку, – добавляет она.