Будет скафандр - будут и путешествия

– Я хотела вернуться к тому моменту, когда ты встанешь с постели. Но врачи держали меня в курсе каждую минуту. – Она приложила мне к груди свою маленькую ручку, несколько при этом вытянувшись ростом, и глаза ее почти доставали до стекла моего шлема. – Ты совсем здоров.

– Здоровее не бывает.

– Правда, правда, Материня, он здоров.

– Хорошо. Ты уверяешь, что здоров. Я чувствую, что это действительно так. Крошка заверяет, что это так, и, что самое существенное, твой главный лечащий врач тоже считает, что ты здоров. Мы отправимся немедленно.

– Что? – удивился я. – Куда отправимся, Материня?

Она обернулась к Крошке.

– Ты не говорила ему еще, милая?

– Ой, что вы, Материня, никак случая не выдавалось.

– Хорошо. – Она снова обернулась ко мне. – Милый Кип, мы должны посетить важное собрание. Будут заданы вопросы, будут выслушаны ответы, будут приняты решения. – Теперь она обращалась к нам обоим. – Готовы ли вы тронуться в путь?

– Прямо сейчас? – спросила Крошка. – Отчего же, конечно, только мне надо сбегать за мадам Помпадур.

– Так иди за ней. А ты, Кип?

Я сказал Материне, что не помню, надел ли на руку часы, а сквозь ткань скафандра не мог определить этого на ощупь.

– Хорошо, дети, бегите по своим комнатам, пока я вызову корабль. Возвращайтесь сюда и не задерживайтесь по дороге, любуясь цветами.

Вниз мы спустились по лестнице.

– Ты опять утаила от меня что-то важное, Крошка?

– Вовсе нет.

– Как же, по-твоему, это называется?

– Послушай меня, пожалуйста, Кип! Мне не велели тебе ничего говорить, пока ты не поправишься. Материня настаивала на том, чтобы тебя ничем не беспокоили.

– Почему я должен был беспокоиться? Что вообще происходит? Что это за собрание? Что за вопросы?

– Суд. Можно даже сказать, уголовный суд.

– Что? – Я произвел мгновенную инспекцию собственной совести. Но ведь при всем желании я не мог здесь ничего натворить – всего два часа назад я был беспомощным, как новорожденный младенец. Следовательно…

– Коротышка, – сказал я строго, – выкладывай все начистоту. Чем ты отличилась на этот раз?

– Кто, я? Абсолютно ничем.

– Подумай хорошенько.

– Да нет же, Кип. Извини, что я ничего не рассказала тебе за завтраком! Но папа никогда не разрешает ничего ему рассказывать, пока не выпьет вторую чашку кофе, и я подумала, что хорошо бы нам обоим с удовольствием погулять, прежде чем начнутся неприятности, и я как раз собиралась тебе рассказать…

– Так рассказывай, наконец!

– …Как только мы спустимся вниз. Я ничего не натворила. Но ты забыл о Черволицем.

– Как? Да ведь он же погиб?

– Может, да, а может, и нет. Но, как сказала только что Материня, еще «будут заданы вопросы и будут приняты решения». Сдается мне, ему крышка.

Я поразмыслил над этим вопросом по дороге к нашим комнатам. Тяжкие преступления и судебно наказуемые деяния… Разбой на космических дорогах – да, похоже, Черволицый испекся. Если, разумеется, веганцы сумеют поймать его. Но уже поймали, видимо, коль скоро речь идет о суде.

– В качестве кого же привлекаемся мы? Свидетелями?

– Что-то вроде.

Судьба Черволицего мне до лампочки, но, может быть, представится шанс побольше узнать о веганцах. Особенно, если суд находится где-нибудь вдали отсюда – удобный случай попутешествовать и познакомиться со страной.

– Но это еще не все, – озабоченно добавила Крошка.

– Что еще?

– Поэтому-то я хотела сначала погулять без всяких забот, – вздохнула она расстроенно…

– Не тяни, выкладывай.

– Видишь ли… потом перед судом предстанем мы.

– Что?

– Ну, может, будет более правильно сказать предстанем перед испытательной комиссией. Но одно я знаю точно: нас не отпустят домой, пока не вынесут нам вердикт.

– Но что же мы сделали?! – взорвался я.

– Я не знаю!

Во мне все кипело.

– А ты уверена, что нас отпустят домой после суда?

– Материня отказывается говорить об этом.

Остановившись, я взял ее за руку.

– Все это означает, – сказал я зло, – что мы с тобой арестованы. Так?

– Да, – она добавила, почти рыдая. – Но, Кип, я ведь говорила тебе, что она – полицейский, говорила!

– Вот здорово! Мы таскали ей каштаны из огня, а теперь арестованы и будем преданы суду, и даже не знаем, за что! Чудесное место, Вега-пять! И такие дружелюбные туземцы! Они лечили меня, как у нас лечат гангстеров, чтобы потом повесить!

– Но, Кип, – Крошка не могла больше сдерживать слезы и разревелась вовсю, – я знаю, я уверена, что все будет хорошо. Пусть она полицейский, она все-таки Материня!

– Да? Сомневаюсь. – Поведение Крошки резко не соответствовало ее словам. Она умоляла меня не беспокоиться, а сама…

Свои часы я нашел на умывальнике и, расстегнув скафандр, положил их во внутренний карман. Войдя к Крошке, я увидел, что она делает то же самое с мадам Помпадур.

– Давай, я возьму ее, – предложил я Крошке. – У меня больше места.

– Нет, спасибо, – вяло ответила Крошка. – Она нужна мне. А сейчас – особенно.

– Крошка, а где находится суд? В этом городе? Или в другом?

– Разве я тебе не сказала? Он на другой планете.

– Как, я думал, что Вега-пять – единственная населенная…

– Суд находится на планете другой Солнечной системы. И даже не в этой галактике.

– Что-что?