Будет так, как я хочу

— А как же месть покинутой женщины? Ноги поломать, чтобы думал, когда и как уходить? Не об этом ли ты мечтала? Папочку своего о помощи просила? А ведь когда-то кричала, что никогда он между нами не встанет. А стоило мне только в сторону отойти — и тут же к нему побежала.

Глеб отпустил ручки моего кресла, встал напротив, упираясь в столешницу, смотрел сверху вниз и прибивал меня к земле своими словами. Каждое, словно острый гвоздь, втыкалось куда-то и делало очень и очень больно.

Я закрыла лицо руками, пытаясь собраться с мыслями. Причем тут папочка, причем руки и ноги Глеба? Какая месть и… О чем он, вообще, говорит? Но сосредоточиться не получалось: он продолжал спрашивать, все более и более требовательно.

— На что ты надеялась, когда шла сюда? Что я снова поведусь на твою красоту и большие глаза испуганной лани? Что улыбнешься мне пару раз, как бывало, и я растаю? Отдам тебе весь пакет, да еще к ногам упаду, с мольбой о прощении? Так, что ли, Настя?

Глеб замолчал на какое-то время. Я убрала руки от лица и смогла посмотреть ему прямо в глаза.

— У тебя, кстати, были шансы на все это. И весьма высокие. При входе роль ты отыграла отлично. Зачем про ногу-то спросила? Не поумнела, чтобы не понимать, что нельзя людей тыкать в больные места?

— Объясни, пожалуйста, в чем ты меня обвиняешь. Возможно, тогда я смогу ответить на твои вопросы.

— Настя, еще скажи, что ты не знаешь, как твой отец решил меня наказать. За то, что обидел его девочку? Мало того, что посмел замарать ее чистоту и невинность, так еще и кинул потом?

— Мой отец спасал тебя от бандитов, которые требовали выкуп. И угрожали, что меня тоже свяжут и изобьют, как тебя, если я за сутки деньги не найду. — Я думала, что когда-нибудь мы встретимся, и Глеб скажет мне спасибо за то, что переступила через гордость, чтобы помочь ему… Оказалось, что у него приготовлены совсем другие слова.

— Забавно. Это он тебе так сказал? — взгляд мужчины, в котором я когда-то души не чаяла, пугал. Казалось, в него можно провалиться и сгореть, как в преисподней.

— Мне подкинули записку с твоей фотографией и угрозами. А папа узнал уже от меня.

Неожиданно раздались хлопки ладоней. Я смотрела на свои побелевшие от напряжения пальцы, чтобы не видеть лица Глеба, не сразу поняла, что происходит.

— Аплодисменты покойному! Браво, Денис Александрович! — Глеб отвесил театральный поклон кому-то невидимому. — Поздравляю, Настя. Твой отец очень качественно все сделал. Комар носа не подточит.

— Налей мне воды, пожалуйста. — В моем сознании еще не до конца сложились все паззлы. Но страшное предположение о том, кто все-таки разрушил мою жизнь, уже закрадывалось.

— Держи. — Он щедро плеснул воды в стакан из красивого набора, стоявшего на небольшом столике неподалеку. Наверное, специально для встречи важных и дорогих гостей. — Может, налить чего-нибудь покрепче?

— Спасибо, воды достаточно. — Дома нажрусь, если очень сильно понадобится. Но пить что-то крепкое при Глебе — самое глупое дело.

Он ждал, пока я сделаю несколько глотков и снова обрету возможность связно мыслить и изъясняться. Молчал. Видимо, считал, что сказал уже предостаточно.

— Расскажешь мне, что случилось на самом деле? Пожалуйста, Глеб. Для меня это очень важно.

— А ты мне поверишь? Отца в живых нет. Никто не сможет ни подтвердить, ни опровергнуть мою версию.

— А зачем тебе врать, скажи? — я и себе этот вопрос задавала, но так и не смогла найти ответ. Скорее всего, потому, что причин для лжи у Глеба и не было.

Часть 2. Глава 11

— Действительно. Незачем. Я все время забываю, что ты веришь каждому моему слову, Настя. — Глеб как-то осунулся на глазах, обогнул стол и снова уселся на свое место. Словно ему так легче было — когда что-то нас разделяло.

— Это плохо, по-твоему?

— Наверное, хорошо… Плохо, что ты веришь не только мне.

— Ну, благодаря некоторым «учителям» уже сомневаюсь иногда. И то уже за радость. — Это была горькая правда. И не знаешь, что лучше: быть бесконечным циником, который даже свои слова стремится проверять, или наивной дурочкой, которой я оставалась так долго.

— Настя, я ушел от тебя, потому что мое присутствие становилось опасным. Обратил на себя внимание нескольких человек…

— Так ты же мечтал о том, чтобы обратить на себя внимание?

— Да. Но только не таким способом. Неправильно выбрал компанию для старта. Эти ублюдки сначала пообещали мне деньги для первого рывка. Даже выдали немного, авансом. А потом начали интересоваться тобой, очень сильно интересоваться. Прямо ничего не говорили, но дело пахло жареным, и я переживал не столько за свою жизнь и здоровье, сколько за тебя.

— Почему ты сразу мне об этом не сказал? — я и так до всего сама додумалась, когда получила первую записку с требованием денег. Но до этого целый месяц маялась от непонимания, боли и обиды… Зачем было так поступать?

— А что бы ты сделала? Вернулась к папе? Забыла меня навсегда и никогда не вспомнила, если бы узнала правду?

— Ну…

— Вот именно, что «ну». Как жена декабриста, потащилась бы вслед за мной, куда угодно. Лишь бы не расставаться.