Будет только хуже

Откуда-то быстро нашлись автоматы с подствольниками, и началась самая настоящая перестрелка, пальба была жуткая, но в итоге особо рьяные и злые граждане прорвались внутрь здания, ну и... случилось, то что случилось. Крови тогда было много.

Долго искали непосредственно посла Джона Салливана, уж очень хотелось ему задать несколько животрепещущих вопросов относительно американской политики. Понятно, что ответов никто особо ждать бы не стал, и судьба посла была бы довольно печальной.

Было достоверно известно, что он не покидал территорию России никаким из видов транспорта, по крайней мере, через официальные пункты пропуска. К тому же его видели буквально за сутки до Удара.

Может, верхушка США решила пожертвовать сотрудниками посольства и консульств, не знаю, но те, кого удалось задержать и допросить, утверждали, что им ничего не было известно о готовящейся атаке. Звучит, на самом деле логично, ведь, чтобы не допустить утечки информации, учитывая масштаб атаки, все должны были вести себя как обычно. Чем больше людей знает, тем больше вероятность утечки, а это может поставить под вопрос успех всей операции. Ради такого можно смириться с жертвами среди собственных граждан на территории иностранного государства. Тем более, всех всё равно не вывезешь, не вызывая подозрения. Как говорится, ничего личного.

Как бы то ни было, посол и еще несколько высших сотрудников посольства США пропали и ищут их до сих пор. Не исключено, что за считанные часы до нападения они всё-таки были предупреждены и скрылись на какой-нибудь глубоко законспирированной квартире, или уже тайно пересекли границу, например, с Финляндией. Но скорее всего, они до сих пор находятся на территории России, наверняка здесь найдутся граждане, кто захочет им помочь из числа тех, кого раньше называли несистемной оппозицией. Понятно, что за ними установлена слежка и сами они непосредственно помощь оказывать не будут, но и менее известных сторонников так называемых либералов хватает.

Представляете, что у них сейчас в голове творится? Это ж самый настоящий, как они любили говорить, разрыв шаблона.