«Будет жить!..». На семи фронтах

— Может, еще все обойдется? Как бы мне не хотелось разочаровывать людей. Раньше все было понятно: политработа в пути направлялась на обеспечение боевых задач на новом месте. Теперь же — только политинформация. И люди поверили в демобилизацию. Ждут, побыстрее бы в Москву…

Москву с нетерпением ждал и я — туда уже возвратилась из эвакуации семья. Но столицу мы миновали окольными путями через Могилев, Рославль, Тулу, а оттуда наш эшелон направлялся на Ряжск.

По мере того как оставались позади Ряжск и Пенза, Волга и Урал, все более тускнели надежды на так ожидаемую демобилизацию, встречу с близкими и родными. И хотя официального заявления о вступлении СССР в войну против Японии еще не было, солдатский телеграф понес эту весть до сотням идущим на восток эшелонам. Нельзя сказать, чтобы она обрадовала наших воинов, но в целом люди правильно восприняли решение навсегда покончить с постоянной угрозой нашим дальневосточным границам.

Из теплушек, разгоняя тоску, полетела песня:

…И летели наземь самураи
Под напором стали и огня!

После выгрузки на станции Чойбалсан со дня на день ожидали правительственного сообщения об объявлении войны Японии и начале боевых действий. Стрелковые и танковые части, выгружавшиеся здесь же, не задерживаясь, направлялись в сторону монголо-китайской границы, проходившей примерно километрах в ста от Чойбалсана. Наконец 8 августа Советский Союз объявил войну Японии. Этому предшествовал целый ряд весьма серьезных событий. Как известно, в апреле 1941 г. был подписан советско-японский пакт о нейтралитете. Япония, занятая войной на Тихом океане и здорово в свое время напуганная итогами Халхин-Гола, хотя и дурно, но в целом этот пакт выполняла, что дало возможность советскому командованию, не без опаски, конечно, в самые критические минуты войны усиливать за счет дальневосточных дивизий Действующую армию. Однако наша страна, естественно, не могла смириться ни с «японским нарывом» на Дальнем Востоке, ни с территориальными потерями тех русских земель, которые в результате позорного мира в 1905 г., не без помощи США, отошли к Японии. И если в Тегеране И. В. Сталин устно обещал союзникам оказать помощь в войне против милитаристской Японии после разгрома гитлеровской Германии, то на конференции в Ялте это было закреплено соответствующими договоренностями. Давая понять, что мы всерьез готовы к выполнению принятых обязательств, Советское правительство 5 апреля 1945 г. денонсировало советско-японский пакт о нейтралитете, что в то время могло создать для нас весьма рискованную ситуацию на Востоке, учитывая, что основные силы армии находились далеко на Западе.

Переброска советских войск на предстоящий театр военных действий началась уже в мае. В общей сложности к 8 августа удалось перевезти свыше 400 тысяч человек, 7137 орудий и минометов, 2119 танков и САУ.

Из передислоцированных и имевшихся на Дальнем Востоке войск создали три фронта: Забайкальский под командованием Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского, 1-й Дальневосточный, которым командовал Маршал Советского Союза К. А. Мерецков, и 2-й Дальневосточный во главе с генералом армии М. А. Пуркаевым. Получился весьма увесистый кулак — свыше полутора миллионов человек, отлично для того времени вооруженных.

Нашей бригаде предстояло обеспечивать действия 6-й гвардейской танковой и 39-й общевойсковой армий, входивших в состав Забайкальского фронта.

И вот час настал: в ночь на 9 августа передовые отряды перешли границу и развернули стремительное наступление. На рассвете вперед двинулись главные силы. Преодолевая безводные степи и горные хребты Большого Хингана, они разгромили калганскую, солуньскую и хайларскую группировки противника и вышли на подступы к важнейшим промышленным и административным центрам Маньчжурии.

Штаб нашей бригады получил приказание разместиться в китайском городке Халун-Аршане вместе с другими резервными частями и подразделениями. Но туда еще надо было добраться!

Жара, пыль, безводье, жгучее дыхание недалекой пустыни Гоби — как все это напомнило мне лето 1942 года и наш нелегкий переход по калмыцким степям! Под палящими лучами безжалостного солнца, поднимая тучи пыли, почти без дорог, если не считать дорогами пути перегона скота, двигались колонны наших войск в общем направлении на Чанчунь и Шэньян (Мукден).

Мельчайшая, словно просеянная через сито, пыль проникала в легкие, вызывая надрывный кашель. От пыли все становилось однообразно серым, начиная с одежды и обуви и кончая лицами. Только глаза да зубы выделялись белизной на этом сером фоне.

Обозные лошади тоже приобретали серый цвет, и уже невозможно было определить их истинную масть.