Будильник в шляпной картонке. Колокол смерти

При всем при том он глубоко уважал своего недавнего посетителя. Он знал, что если кто и преуспел в искусстве розыска, то это Крук. Не далее как на следующее утро его вера нашла подтверждение. На первых полосах газет, которые интеллектуалы любят называть помойкой, появились аршинные заголовки:

ВНЕЗАПНЫЙ ПОВОРОТ

В РАССЛЕДОВАНИИ УБИЙСТВА В КЭМДЕН-ТАУНЕ

Существует ли некая загадочная связь между убийством Генри Уркхарта, ювелира из Кэмден-тауна, с убийством неизвестного, совершенным несколько дней спустя в церкви Святой Этельбурги? Уильям Феррис, арестованный по подозрению в совершении второго из этих убийств, сделал вчера признание, которое может спасти молодого Чарлза Филлипса от вынесения обвинительного приговора. Он заявил, что в вечер, когда был убит Уркхарт, видел незнакомого мужчину, выходящего через заднюю дверь ювелирной мастерской. На вид он был ниже среднего роста, с крупной головой, слегка прихрамывал.

Далее следовала еще одна, напечатанная более мелким шрифтом, заметка под заголовком:

УБИЙСТВО НА Эрлс-КОРТ

Полиция считает, что в ее распоряжении имеется ценная информация, касающаяся личности человека, найденного заколотым в церкви Святой Этельбурги на Эрлс-Корт. В нем опознали мужчину, остановившегося накануне в одном из близлежащих пансионатов.

– Теперь он наш, – оптимистически заявил Крук. – А мы пока отойдем в сторону и будем ждать.

– Чего?..

– Потопа. Ножей, выстрелов, мешков с песком, да чего угодно. Когда имеешь дело с господином, разыскиваемым как минимум за два убийства, надо быть начеку.

Но хотя Крук был прав в своем предположении, что внезапная вспышка публичности обеспокоит Фентона, нельзя отрицать, что поначалу дела пошли прямо противоположным образом.

Глава 11

В деревне жизнь течет медленно. Время здесь насыщено ощущением пространства, которое горожанину либо вовсе неведомо, либо давно им забыто. Юный Берти недолго скучал по родителям. Когда тетка сказала, что отец заболел, а мать не может уехать из города, он вполне удовлетворился этим объяснением и бодро и смело погрузился в новую жизнь. Детям Элси пригрозили шкуру спустить, если они хотя бы заикнутся об «убийстве» в присутствии кузена. Берти было всего шесть лет, вряд ли можно было ожидать, что он будет доискиваться причин столь непредвиденных каникул, и действительно, он не раз пытался нарваться на неприятности, поддразнивая своих сверстников, вынужденных по утрам тащиться через поля за две мили в школу, в то время как он резвился на воле.

Элси уговорила добряка директора школы оставить его пока в покое. Мистер Хейз понимал, что в школе правду от ребенка не утаить: какой-нибудь не сдержанный на язычок проказник-соученик наверняка просветит его, а поскольку все дело в течение двух-трех недель так или иначе разрешится, он согласился освободить его на это время от посещения уроков.

Сама Элси от души желала, чтобы Берти ходил в школу с ее детьми. Он был подвижный, как белка в колесе, и озорной, как обезьянка. Отвернись от него на минуту – и беды не оберешься. Казалось, он не знал, что такое страх: прыгал через ручей с первым, кто попадется, лазал по деревьям, в него ударяла молния, он заманивал на луг быка, известного на всю округу своей свирепостью, и победоносно гнал его к ограде, купался в частных прудах, не задумываясь, заходил на чужую территорию. Однажды он ушел далеко от дома, и его вечером привезла назад на небольшой, красного цвета спортивной машине какая-то незнакомая женщина.

– Надо лучше следить за ребенком, – сурово выговаривала она Элси. – Там, на Хэрроу-Лейн, бродят цыгане, а вы знаете, что это за публика.

– А мне хотелось бы пожить с цыганами, – мечтательно сказал Берти. – Шатры, костры, вареные кролики в горшках, мыться не надо…

Элси остановила его на полуслове, отправив в дом, после чего ей удалось избавиться от дамы без обид со стороны последней. Ее муж Джон Броди всерьез воспринял слова незнакомки и, перекинув юного племянника через колено, основательно выпорол его.

– Еще раз повторится что-нибудь в этом роде – отправишься в Лондон, – сказал он, рывком ставя мальчика на ноги.

Но Берти был неисправим. Он обладал неким благоприобретенным, не унаследованным ни от одного из родителей, свойством, – редкостной общительностью, благодаря которой ему нередко доставалось, однажды его даже боднул бык. Он не догадывался, что взрослые уделяют ему столько внимания, потому что в новостях то и дело мелькает имя его отца. А после того, как Феррис явился в полицию, они стали еще добрее.

Элси впервые узнала о происходящем из письма Мэй, написанного сразу после ареста мужа.

«Это должно всех убедить в том, что он не виновен», – писала сестра. Но когда Элси прочитала письмо мужу, тот только головой покачал. Это был крупный, на вид спокойный и уравновешенный мужчина, на несколько лет старше жены.