Будильник в шляпной картонке. Колокол смерти

– Несладко ему приходится. И мамаша Джаджес к нему не благоволит. Думаю, отправила бы его восвояси, если бы не этот шум вокруг миссис Росс. Вы ведь читали об этом деле наверняка.

– Еще бы я не читал, – кивнул я.

– Гнусное дельце, как ни верти. А мамаша Джаджес, она-то рада. Говорит, всегда знала, что добра от этой особы не жди.

– Что же такое она о ней знала?

– Миссис Росс приезжала сюда повидать Гарри. Мамаша Джаджес, я думаю, сомневалась в том, что она ему мачеха. Уж не знаю почему, но скорее всего вследствие грязного склада ума, – беззлобно сказал он. – Надо же ей чем-то утешить себя за то, что четырнадцать лет обихаживала пьяницу-мужа, да за сорок лет, что держалась на плаву. Я слышал, как она разговаривала с миссис Росс в тот день, когда у той мужа нашли мертвым. Чистая кошка, вынюхивающая, откуда вонь.

– Что значит разговаривала с ней? Миссис Росс в Лондоне не было.

– Да, но она с утра позвонила Гарри, чтобы сообщить ему новость. А того дома не было. Я, кстати, столкнулся с ним позже, на вокзале, он как раз выходил из поезда.

– В какое время это могло быть?

– Еще девяти не было. Видно, всю ночь работал. С газетчиками такое случается.

– Надо думать, не по себе ему было узнать такое… – предположил я.

– Да особой-то любви между ним и отцом, сдается мне, не водилось. Старикан оставил его совершенно без денег. Чертовски несправедливо это, особенно если знаешь, что поводом тому – всего лишь желание парня следовать своему призванию. Пусть даже и дурацкому призванию, соглашусь… Нет, не думаю, что смерть отца сильно его огорчила. А вот то, что мачеху его обвинили, это он переживал, да.

– Она была очень добра к нему, – вставил я.

Кенуорд посмотрел на меня свысока.

– Парень его лет не должен нуждаться в том, чтобы женщины, даже вторые жены его отца, были к нему добры, – произнес он нравоучительным тоном.

– А часто она сюда приходила? – как бы между прочим осведомился я.

– Я видел ее только один раз, хотя, думаю, она бывала здесь чаще. Шикарная на вид дама. Везет некоторым! В общем, убила она или нет, я ей сочувствую: придется пережить еще один процесс.

– Этого не избежать, если, конечно, не откроются обстоятельства, которые по-иному высветят эту историю.

– Да вряд ли, столько времени уже прошло!

– А помните дело Гаттериджа? Тогда полгода понадобилось, чтобы поймать убийцу.

В общем, ждал я, ждал и, наконец, оставил Россу записку, что вернусь после обеда. «Интересно, – думал я, – много ли разузнает Крук и как далеко в поисках он дозволит зайти мне. Терпеть ведь не может, когда лезут в его дела. Считает всех неумехами и дилетантами, и вообще это честь, что он допустил меня до участия в розыске».

«Неумехи! – говаривал он. – Дилетанты! Помогай им Господь. Начитались про Шерлока Холмса и рвутся играть на равных. Совсем как дети, когда те пробуют месить тесто».

Но все-таки я получил от него дельный совет.

«Протяни преступнику веревку достаточно длинную и можешь быть уверен, он сам полезет в петлю. Потому что, понимаешь ли, чертовски трудно поверить, что факт, известный тебе, не очевиден тому, кто рядом. Не у каждого столько здравого смысла, как у того парня, который, сложив важный документ чистой стороной наружу, сунул его в стойку для писем, в то время как у него дом переворачивали и вспарывали обивку стульев. Нет, преступник, как правило, принимает такие меры безопасности, что они только привлекают к нему внимание, да так, как никогда бы не было, если бы он держал язык за зубами. Точно так же самка чибиса поднимает шум, когда ты подходишь к ее гнезду, и ты понимаешь, что оно рядом, тогда как наверняка прошел бы мимо, даже если бы искал».

Глава 5

Вернувшись после обеда на Вэйн-стрит, я обнаружил, что юный Росс дома и меня дожидается.

– Кенуорд сказал, что вы меня спрашивали, но не знал для чего. Только то, что вроде бы речь о моей мачехе.

– Вы меня помните, я надеюсь, хотя в последние годы мы встречались нечасто, – сказал я, протягивая ему руку.

– Конечно, – ответил он, впрочем, без особенной радости.

– Я тот присяжный, что объявил особое мнение, – пояснил я.

– Да, точно! Мне как-то не пришло в голову… Но чем я могу помочь?

Он вытащил портсигар и предложил мне сигарету.

– Понятия не имею. На мой взгляд, если бы у вас имелось что сообщить по делу, вы бы давно это сделали. Или вы тоже считаете миссис Росс виновной?

Он щелкнул крышкой портсигара, захлопнув его.

– Да наплевать мне, глубоко наплевать, виновна она там или нет! Да, конечно, я понимаю, это был мой отец, но Богом клянусь, вы и представить не можете, каким он был узколобым и нетерпимым! Деньги были в его руках, «право кошелька», и он вовсю этим пользовался. Нам обоим не давал позабыть, что против этого оружия мы бессильны. Нет, запретить мне перебраться в Лондон он, конечно, не мог, но зато позаботился о том, чтобы я перебивался с хлеба на воду. На ваш взгляд, эта комната, наверное, выглядит просто убого, однако это сущий дворец по сравнению с теми, где я обретался в последние месяцы… – Он помолчал и продолжил: – Так чего, черт побери, вы от меня ждете?