Будни анестезиолога

Наша героиня, Верочка, отличается от остальных прекрасных обитательниц нашего поселка только одной странностью: она постоянно носит в сумке топор. Обычный топор, пригодный для колки дров. Как в деревне без топора? Топор необходим, и лучину для печи наколоть, и защитить честь. А в остальном это абсолютно нормальная женщина, тридцати с небольшим лет. Проверили, больше из любопытства: у психиатра на учете не состоит, ни в одной в психиатрической больнице не лечилась. Ее можно было бы даже назвать симпатичной, если бы не какой-то не очень здоровый блеск в глазах и, пожалуй, склонность к излишне ярким нарядам. Соседи не раз жаловались на нее, страшно им, сумасшедшая, без топора из дома не выходит, даже обращались к правоохранителям, но органы только разводили руками: «Привлечь ее? А за что? Кто может запретить носить в сумке топор?» Никто. Одинокая женщина должна защищать себя сама. Тем более, что топор предмет полезный, в сельском быту просто необходим. Ну ходит и ходит, с годами все привыкли к тому, что топорище постоянно торчит из хозяйственной сумки, разве что в магазине стали требовать оставить сумку при входе, в камере хранения.

И угораздило Верочку лет пять назад сломать руку, сломать так, что пришлось ее оперировать. Операция была сделана удачно, и тут-то все и началось. Весь поток нерастраченной любви обрушился на лечащего врача-травматолога. Верочка не стеснялась открыто проявлять свои чувства, ординаторская к приходу доктора заваливалась цветами, конфетами. Когда не хватало денег, цветы срезались на привокзальной клумбе или приносились с местного кладбища. Травматолог поднимался на отделение по запасной лестнице и, переодевшись в санитарной комнате или в кладовке, бежал наверх, в операционную. Он прятался от нее в мужском туалете, куда мы предлагали ему перенести свой стол из ординаторской и вести прием там. Не помогало ничего. На отделении все привыкли к его крику по утрам:

— Верочка, да пошла ты на х…!!! Я тебе который раз говорю, меня женщины уже не интересуют. Все, Верочка, я импотент, у меня давно уже не стоит!

В ответ раздавалось:

— Олег Анатольевич, ах, Олег Анатольевич, да вы меня просто не знаете. Со мной у вас все будет прекрасно, все будет хорошо, вот увидите, у вас все получится.

Подкараулив в коридоре, просила:

— Олег Анатольевич, ну посмотрите на мою руку, что-то она у меня стала побаливать.

— Да все нормально у тебя с рукой, отстань ты от меня!

— Нет, ну вы хотя бы ее потрогайте!

— Не буду я трогать твою руку!

— Ну тогда грудь…

Товарищи по работе советовали:

— Нет, Олег, придется тебе уступить. Смотри, женщина опасная, с топором ходит, а у тебя двое детей. У дома еще тебя не караулит?

— Пока нет, она адреса не знает, но мы на всякий случай к теще переехали.

— Интересно, как она не догадается ногу сломать, чтоб к тебе снова поступить?

— Ты только не вздумай ей это посоветовать!

Верочка и без наших советов ломает ногу, и никто не сомневается, что делает это специально. Снова оперируется у своего любимого хирурга.

И неожиданно Верочка исчезает. В хирургической ординаторской ни цветов, ни подарков. И сразу какое-то ощущение пустоты и утраты. Даже поинтересовались, жива ли? Местные говорят, жива, все так же гуляет по поселку, с топором в сумочке, но в больницу не заходит. Что произошло? Загадка.

Доктор Беленький

— 1-

Утром, часов в шесть, звонок в реанимацию из приемного отделения: к вам везут клиническую смерть. Я давно уже считал оставшиеся минуты до конца смены, измеряя шагами коридор, сравнивая полученное расстояние, 75 шагов, с количеством половых плиток (0,3 м плюс 5-мм шов между ними), поэтому встретил очередного клиента прямо у лифта. Санитары вкатывают на каталке окоченевший труп мужчины, лет 45, с пятнами гипостаза на лице, слава богу, еще без признаков разложения. За каталкой семенит дежурный терапевт, доктор Беленький. На вопрос, где же ты тут увидел клиническую смерть и почему в таком случае он не оказывает никакой помощи, он попытался сделать пару толчков в грудь трупа, изображая массаж сердца. Доктор моментально посылается на хуй и вместе с трупом молча уезжает обратно вниз, в приемное отделение. Опытная лифтерша, понимая, что окоченевший труп в реанимации я не задержу, не стала уезжать на первый этаж. У входа в отделение сидели удивленные родственники, два мужика и тетка, судя по внешнему виду, люди не очень сложные, с явными монголоидными чертами физиономий. Вероятно — приезжие. Спрашивают, как же такое могло случиться? Только что дышал, мы спокойно спали, женщина вдруг проснулась от его храпа, позвонила брату. Тот приехал на своей машине, они его погрузили на сиденье и привезли в больницу. Всего-то прошло времени часа два, не больше. Тут же рядом, от силы час езды. Спасите. Объяснив двумя словами (он умер) бесперспективность ситуации и проводив родственников, я продолжил свои вычисления. Оставалось работать еще 138 минут.