Будни чёрной госпожи

Увидев выходящего из портала Двэйна, Сканлан съежилась и попыталась заползти под кровать, однако демон не обратил на неё никакого внимания. Двэйн подошёл к столу, взял в руки золотой кубок и раздавил в когтистых пальцах. Отбросив бесполезный теперь предмет прочь, он подхватил стоявшую там же бутылку вина и, зубами вырвав пробку, влил в себя добрую половину. Остатки напитка полетели вслед за кубком – рассыпая в воздухе брызги красные, как кровь.

Затем демон подошёл к зеркалу и посмотрел на своё отражение. Он считал себя красивым. Безусловно, он считал себя и сильным. Двэйн слегка повернул голову и провёл пальцем вдоль длинного пореза. «Тогда какого Владыки только что произошло?» – вопросил он сам себя. Некоторое время Двэйн смотрел на своё отражение, прокручивая в голове последние две встречи с Владычицей.

Лилит выглядела не слишком хорошо. Вернее, правильно было сказать, что Лилит выглядит отвратно. Лицо ее приобрело зеленоватый оттенок, кожа обрюзгла, и хотя Двэйн не мог сказать, что та сильно постарела, двадцать лет он бы ей не дал. У губ Госпожи залегли неглубокие, но заметные морщины, а взгляд стал мягче. Этот новый мягкий взгляд отчего-то пугал Двэйна больше, чем прежний – от такой Госпожи он уже не знал, чего ждать.

Двэйн заметил, что про себя начинает называть бывшую Владычицу именно так – Госпожа, и, гортанно рыкнув, смёл с туалетного столика бесполезную мелочёвку. Он вспомнил руку, лежащую на его горле. Сила Лилит по-прежнему оставалась нечеловеческой, но будь это та, прежняя Лилит, у Двэйна не было бы ни единого шанса вырваться. А тут… Тут он сделал это, как только захотел… Вывод, к которому пришел Двэйн в результате этих своих рассуждений, ему остро не понравился. Выходило, что рядом с Лилит его удерживала не сила, а именно это странное тепло, расходившееся по телу демона от пальцев Госпожи. Это была магия, которой Двэйн не знал.

Собственную неудачу в первую встречу Двэйн мог себе объяснить – демон не ожидал нападения, не сразу сообразил, что Лилит ослабла, и потому повёл себя как дурак. Но то, что случилось теперь, не укладывалось у него в голове никак. Каким надо быть идиотом, чтобы демонстрировать врагу свои давние шрамы?! Он будто был под гипнозом – иного объяснения Двэйн не видел. А уж окончание вечера и вовсе тонуло во мраке абсурда.

– В следующий раз я убью её, – сказал себе Двэйн. – Однозначно, в следующий раз я её убью.

Поразмыслив, Двэйн начертил в воздухе пентаграмму и бросил в пространство:

– Ронан!

Подтянутая фигура в алом плаще появилась в спальне и замерла в учтивом поклоне.

– Владыка, – услышал он мягкий голос.

– Запрягай дрейков. Мы едем на охоту.

* * *

Утро для Лилит началось с душераздирающего вопля и свиста стрелы. Она рывком села и, выдрав тонкое древко из чёрной ткани, бережно разгладила плащ, служивший ей подушкой.

– Стерва, – констатировала она спокойно. Утро, начавшееся с Тиэль, предвещало плохой день.

– Это всё она, – тонкий палец с обломанным ногтем уставился Лилит в грудь, – я видела, что она не спала.

Лилит, наконец, проморгалась и осмотрелась кругом. Четыре пары глаз испытующе смотрели на неё. К удивлению Лилит, к экзекуции собирался присоединиться даже Бударих.

– Она и вас так будит? – спросила Госпожа, переводя взгляд с Алистира на Кигана и обратно.

На остальных ей было плевать – гнома всегда можно подкупить, а Тиэль переубедить всё равно нельзя. Но что бы ни происходило вокруг, Лилит не сомневалась, что прокурором её станет Алистир, а адвокатом – Киган, и именно на них предстояло произвести впечатление.

– У нас пропали все деньги и драгоценности. Всё самое дорогое и лёгкое, – сказал Киган, разрывая напряжённое молчание.

Чародейка расхохоталась.

– И только? – спросила она. – И что – я, по-вашему, проглотила все ваши побрякушки? Заметьте, я-то здесь, а цацек ваших нет. А вот кое-кто другой, кажется, смылся. Вас-то тут четверо.

Путешественники неловко переглянулись. Тиэль опустила лук, но стрелу с него не убрала.

– Чё-то это… – пробормотал гном и потёр лысую макушку. – Кажись, мы маху дали, а, ребята?

– Клейн не мог этого сделать, – отрезал Алистир, всё ещё буравя Лилит тяжёлым взглядом. – Он – хороший мальчик. Мы спасли его от голода, и он был нам благодарен.

Лилит, не удержавшись, хрюкнула. Киган прокашлялся и положил руку на плечо рыцаря.

– Знаешь, Ал, гном прав – мы, кажется, правда малость… погорячились.

Алистир ещё некоторое время в упор смотрел на чародейку, затем со звоном убрал меч в ножны и отвернулся. Бударих ещё раз почесал затылок и побрёл прочь – пересчитывать остатки трофеев.

– Я всё равно за тобой слежу, – отчеканила эльфийка и только потом засунула стрелу в колчан.

Киган не сказал ничего.

* * *

Тюрьму штурмовали с гиканьем и непристойными песнями – пел Алистир, а Бударих прихлопывал ему на припеве. Это был, видимо, какой-то древний гимн героев. По крайней мере Киган, который шёл в самом конце отряда, смущённо держась рукой за лоб, объяснил происходящее именно так. Сама Лилит тоже старалась не лезть вперёд, и на лице её играла брезгливая улыбка.