Будни чёрной госпожи

Киган вздохнул, будто это его соблазняла Чёрная Госпожа, а не сам он ставил повелительнице Тьмы ультиматум, и медленно стянул через голову последнюю рубаху. Лилит тихо присвистнула и с любопытством протянула руку, касаясь груди храмовника. Белёсую, не ведавшую загара кожу покрывала сеть пересекающихся шрамов. Некоторые из них ещё не до конца зажили.

– Знаешь… – сказала Лилит с некоторым стыдом. – А я думала, ты шутил насчёт самобичевания.

– Я не шутил, – глухо отрезал Киган. – Мысли… не дают покоя. Только так можно прогнать их. Только так… Плоть… не требует жертвы…

Лилит отошла.

– Ну, жертву ты нашёл, – сказала Лилит без всякой радости. – Давай. Развлекайся, Светлый.

– Моя плеть… у тебя? – Киган с трудом подбирал слова.

– На стоянке. Возьми ремень, – сухо ответила чародейка.

– Нет. Возьми ты.

Киган осторожно опустился на колени. Начиная понимать, Лилит медленно наклонилась и подняла с земли ремень. Она подошла, приподняла лицо жреца за подбородок. Осторожно обвела большим пальцем тонкие губы. Те послушно приоткрылись, поддаваясь её напору.

– Это всё, чего ты хочешь? – спросила Лилит, чувствуя в глубине души непривычное тянущее чувство.

Киган обхватил себя руками и кивнул.

– Одному… Трудно… – сказал он, стараясь не смотреть в глаза Госпоже.

– Хорошо. Когда я перейду черту, назови меня по имени. И… Киган, – глаза Лилит недобро блеснули, чародейка усмехнулась: – Я не разрешала вставать на колени. За это придётся платить.

– Да… – выдохнул жрец.

* * *

Лилит наносила удары быстро, вкладывая в них всю накопившуюся злость, напрочь забыв о том, что перед ней не бессмертный демон, а человек. Почти сразу спину Кигана оросила тёплая кровь, но Лилит лишь зачарованно наблюдала, как на белой коже расцветают одна полоса за другой. Киган хрипел, но Лилит не слышала его. Она закрыла глаза, отвлекаясь от того, что делает. Лилит видела, как красивое тело извивается под ней, но это было другое тело – гибкое и непокорное, верное и послушное. Наконец, рука её безвольно обвисла, выпуская ремень.

– На сегодня всё, – произнесла она.

Киган не шевельнулся.

– Светлый? – спросила Лилит, заметив, что тот не двигается. – Эй, храмовник.

Лилит легко похлопала жреца по плечу. Тот дёрнулся, уклоняясь от удара.

– Киган, ты жив?

– Всё в порядке, – прошептал тот, но на порядок это походило слабо.

Храмовник попытался встать, но ноги его подкосились, и он снова рухнул на землю, разбивая колени об острые камни.

– Тихо, тихо, – Лилит села поблизости и, притянув Кигана к себе, уложила к себе на колени лицом вниз. Спина жреца кое-где кровоточила, но к этому ему было явно не привыкать.

– Уйди, – пробормотал тот, снова пытаясь встать.

Лилит погладила сильное плечо.

– Спокойно, храмовник. Я, может, и не целительца, но кое-что могу.

Тот мелко задрожал и протяжно вздохнул. Лилит провела ладонью над истерзанной спиной. Разорванная кожа медленно стягивалась. Закончив процедуру, Лилит осторожно коснулась губами затылка Кигана, но тот снова рванулся прочь.

– Почему ты не остановил меня? – спросила Лилит, поворачивая лицо клерика к себе. Губы того были искусаны до крови.

Киган молчал некоторое время. Наконец он негромко сказал:

– Я не знаю твоего имени.

Теперь уже ошалело замолчала чародейка.

– Лилит, – выдавила она из себя в конце концов.

Глава 8. Питаться надо лучше

– Никто не должен знать об этом, – Киган и Лилит, как обычно, тащились в конце процессии.

Отряд миновал зелёную долину и теперь продвигался на север, чтобы через горное ущелье выбраться в страну вечных снегов – место расположения последней тюрьмы. Лилит бросила короткий взгляд на клерика.

– Если узнают – то точно не от меня.

– Тогда – сегодня вечером?

Лилит вздохнула и остановилась.

– Киган, – сказала она медленно, – может, тебе просто надо исповедаться?

– Что? – храмовник слегка опешил.

Лилит помолчала.

– Не в моих правилах учить людей жить, – сказала она, – но мы оба понимаем, в чём твоя проблема, не так ли?

Киган с недоумением смотрел на Темную. Он, похоже, и правда не понимал.

– Ты – храмовник.

Киган кивнул.

– Вас учили всякому бреду, наподобие телесного воздержания и прочего аскетизма.

Киган молчал.

– Может, это и подходит для монаха, сидящего на одной репе и целые дни проводящего в молитве. Но у нас-то жизнь поинтереснее. И впечатления поярче, и люди поразнообразнее, и вообще… Естественно, что ты хочешь чего-то большего, чем репа. Я бы даже сказала, кого-то.

Киган покраснел и отвернулся, готовый уйти, но Лилит перехватила его за плечо.

– Объясни мне – зачем так издеваться над собой? И надо мной заодно? Если так невмоготу – поклюй Алистира, пусть завернёт в какой-то бордель. Или попробуй подкатить к Тиэль…

– Я – священник! – сообщил Киган слишком быстро, не успев даже дослушать фразу до конца.

«Так вот оно что!» – усмехнулась Лилит про себя.

– Да ты что… А я думала, тебе нравится ходить в платье, – произнесла она вслух.

– А Тиэль – благородная эльфийка, – продолжил Киган, будто не слыша её. – И она посвятила жизнь тому, чтобы отомстить силам тьмы за свою семью!