Будни добровольца. В окопах Первой мировой

«…поскольку образующийся дым ясно виден даже в темную ночь, каждому дана возможность своевременно избежать его воздействия…»

«…вызвав отравление газом в общей сложности 15 000 человек, в их числе 5000 погибших…»

4

Вспомним же, с каким беззастенчивым восторгом вражеская и американская пресса объявили минувшей осенью о замечательных французских изобретениях, позволяющих увеличить разрушительную силу артиллерийских снарядов за счет действия отравляющих газов. Не забудем и печально известную рекламу компании «Кливленд Автоматик Компани», где о новой гранате говорится буквально следующее (в немецком переводе):

«Материал совершенно особого типа, он обладает высокой эластичностью и прочностью, способен разбиваться на мелкие осколки при взрыве гранаты. Схема воспламенения этой гранаты аналогична воспламенению шрапнели, но отличается тем, что для подрыва в полости снаряда используются две взрывчатые кислоты. Соединение их производит страшный взрыв, действующий сильнее, чем любой другой тип, использовавшийся до сих пор. Если немедленно не оказать помощь, вещества, контактирующие с этими кислотами при взрыве, и нанесенные ими раны означают страшную мучительную смерть в течение четырех часов. Исходя из опыта условий, сложившихся в окопах, в данный момент невозможно оказать такому раненому срочную медицинскую помощь и избежать летального исхода. Крайне важно немедленно прижечь рану, будь она на теле или на голове, или прибегнуть к ампутации, если она на ногах, поскольку противоядия не существует. Отсюда следует, что этот снаряд мощнее обычной шрапнели, так как раны, нанесенные шрапнельными пулями и взрывчатыми веществами, не так опасны для тела, так как в них нет ядовитых примесей, требующих скорой медпомощи».

Вот сто́ящая тема для возмущения всего мира. Насколько иными были бы заявления, если бы французам или англичанам удалось опередить нас, создав эффективные газогенераторы!

(«Фоссише Цайтунг», 23 июня 1915 г.)

5

На участке фронта под Лоосом газа не наблюдалось. Заступая в окопе на пост артнаблюдателя, Райзигер всякий раз прислушивался к тому, что говорит пехота. Но и они ничего не знали. Как бы то ни было, противник точно до сих пор не вкопал ни одного газового баллона – это наверняка приметили бы по изменениям на местности.

Нет-нет, всё было в высшей степени нормально. Никакой повышенной активности артиллерии. Никаких перемен в расположении колючей проволоки. По ночам посты нашей разведки могли перемещаться сколько угодно: по ту сторону определенно было спокойствие.

Единственной новинкой было тяжелое орудие, намного большего калибра, чем раньше, стрелявшее уже несколько дней подряд.

Возле расположения офицера лежал неразорвавшийся снаряд. Райзигер всегда проходил мимо него с робким уважением. Ростом он был метр семьдесят восемь, но зверюга, лежавшая на дороге, была на добрых десять сантиметров длиннее. Он не знал, сколько его собственное тело в обхвате. А вот диаметр этой блестящей черной жуткой твари можно было прочитать у нее на дне: тридцать восемь с половиной сантиметров.