Будни и праздники императорского двора

Прусское посольство на протяжении многих лет в 1814–1834 (с перерывами) возглавлял прусский чрезвычайный посол и полномочный министр генерал-лейтенант Отто Фридрих Август Шелер. Послом Вюртемберга более 20 лет (январь 1825–1848 гг.) был Христиан-Людвиг-Фридрих-Ген-рих Гогенлоэ (Гогенлоэ-Лангенбург-Кирхберг; Von Hohenlohe-Langenburg-Kirchberg; 1788–1859), женат (с 1833 г.) на Екатерине Ивановне Голубцовой. В Петербурге были представлены также другие германские королевства – Саксония, Бавария (в частности, посланники граф Гизе и граф Максимилиан Йозеф Лерхенфельд-Кеферинг, брат известной Амалии Крюднер) и Ганновер. Одним из дипломатов, прочно обосновавшихся на берегах Невы на протяжении четверти века (1820–1845), был шведский (со Швецией находилась тогда в унии и Норвегия) чрезвычайный и полномочный министр барон Нильс Фредерик Пальмштерна (Palmsterna Nijs Frederik).

Англичане были весьма широко представлены на берегах Невы. Петербургская община верующих англикан (с 1723 г.) находилась под непосредственным покровительством британского посольства. Община пользовалась правом экстерриториальности, и состоящее при ней духовенство не подчинялось русским властям. В 1753 г. англичанами был приобретен дом Шереметева на Галерной, который переделали в храм. В 1814–1815 гг. здание перестроили по проекту Дж. Кваренги (Английская наб., 56; Галерная ул., 57). Второй этаж был отведен под церковный зал – это была церковь Иисуса Христа. Именно в нее ходил исповедоваться считавший себя англиканином граф Карл (Карл-Роберт) Васильевич Нессельроде (он родился на английском корабле), управляющий Коллегией иностранных дел (1816–1828; до 1822 г. – совместно с графом Каподистрией), вице-канцлер (1828) и канцлер (1845), до 1856 г. руководивший внешнеполитическим ведомством России.

На 1830–1831 гг. в Санкт-Петербурге было от 1,5 до 3 тыс. британских подданных. Англичане держались обособленно и селились преимущественно в районе своей общины. Д. Г. Кель (немец) писал о британцах в 1830-х гг., что они «были единственными иностранцами в Петербурге, которые вращались исключительно в пределах своей колонии и образовали нечто вроде государства в государстве или, по крайней мере, стремились к этому». Тогда же английский священник Р. Поул заметил, что «за исключением, вероятно, только таких предпринимателей, как Бонар, Томсон, Торнтон и еще одного-двух домов на Английской набережной, большинство наших соотечественников проживает в т. н. Английском переулке. Здесь легко можно вообразить, что ты находишься в Лондоне, настолько многочисленны вывески с такими классическими надписями, как "Джон Смит, портной" или "Томас Вильямс, драпировщик"». Хотя центром английской общины по-прежнему продолжала являться Галерная улица, с 1810-х гг. англичане начинают осваивать окрестности Санкт-Петербурга. Русское правительство выписало из Англии агрономов (квакеров), предоставив им на льготных условиях земли за Московской, Нарвской и Выборгской заставами. Вскоре на обширных, прежде заболоченных территориях появились поля и животноводческие фермы, управляемые англичанами. На Выборгской стороне в связи с этим возник еще один Английский пр. (с 1952 г. – проспект Пархоменко) [622] .

Во второй четверти XIX в. Англию последовательно представляли: сэр Эдвард Дисборо (апрель 1825 – сентябрь 1827 гг.), супруга которого оставила известные «Подлинные письма о России»; виконт Стрэнгфорд (Strangford), аккредитованный в России в 1825 г.; Уильям э\'Корт барон Хейтсбери, в русском произношении Гейтсбери (William a\'Court 1st Baron Heytsbury; в Санкт-Петербурге с 1828 по июль 1832 г.). С июня по 31 августа 1832 г. со специальной миссией прибыл в Россию посланник Дюрэм (Дургам, или Дургэм, или Дерем, или Дергем (Durham); он же Джон Георг Лэмбтон (Lambton)). Барон М. А. Корф в дневнике от 25 октября 1838 г. написал об очередной перемене в английском посольстве: «Сюда приехал новый английский посол Кланрикард, у которого был обыкновенный церемониальный прием. Очень весело одеваться с головы до ног, надевать парадный мундир, и все для того, чтобы поклониться милорду и миледи и потом опять отретироваться, не сказав ни слова и не будучи с ним знакомее, чем прежде: ибо естественно, что в числе представляемых он не может запомнить ни лиц, ни фамилий. Он нанял дом Остермана на Английской набережной, тот самый, в котором прежде жил и давал славные обеды и балы неаполитанский посланник принц Бушера, переведен теперь в Лондон» [623] . Накануне Крымской войны английским послом в Петербурге был Сеймур.