Будни и праздники императорского двора

22  февраля (1843):

«Ряд масленичных празднеств заключился вчера блестящим маскарадом у князя Петра Михайловича Волконского в доме удельного министерства. Балы эти в техническом языке нашего большого света называются «bals des apanages» (франц. «балы уделов». – А. В.) и прежде повторялись каждую зиму; но в последнее время их не было уже лет семь или восемь. Князь Волконский дает им только свое имя на пригласительных карточках и потом играет роль хозяина, но в существе все делается на казенный счет, т. е. и угощение, и освещение, и музыка, и прислуга, которая, хотя является в ливрее Волконских, но сделана тоже за казенный счет двора. Вчера одна только комната убрана была самим хозяином, именно уборная [императрицы], где даже цветы были взяты не из придворных оранжерей, а с Ки-киной дачи, принадлежащей теперь невестке Волконского.

Во время оно в этом доме живал тогдашний министр финансов и вместе уделов граф Гурьев (отец графини Нессельрод), и он 364 дня в году бывал полон гостей, потому что Гурьев принимал всякий день, кроме только одной Страстной субботы. Теперь он стоит всегда пустой и остается лишь для подобных особых употреблений… звано было 500 человек. Жарко!

[…] Мы были званы к 8-ми часам, сперва в домино и масках, но потом это отменилось, и те, которые не участвовали собственно в маскараде, явились в обыкновенной бальной форме. Самый маскарад состоял из шествия всех костюмированных в польском, которое заключали [все] великие княжны, вел[икая] княгиня Елена Павловна и, наконец, сама имп[ератри]ца. Это польское прошло несколько раз по залам, и потом начались танцы, впрочем, не характерные, а обыкновенные, и не по кадрилям, pele-mele (франц. как попало. – А. В.), тут были кадрили и индейцев, и маркизов, и швейцарцев, и всякой смеси, все, разумеется, только в костюмах, но без масок. Имп[ератри]ца, вел[икая] княгиня и вел[икие] княжны были в богатейших костюмах средних веков, осыпанные бриллиантами и жемчугами. Из кавалеров участвовали в маскараде только статские, потому что военным нашим общий порядок запрещает костюмироваться. Впрочем, Государь и наследник были тоже в полукостюме, если не прямо маскарадном, то, по крайней мере, невиданном для них, т. е. первый – в красном жупане линейных казаков (собственный его конвой), а последний – в красном же с синим жупане казаков черноморских. Оба младшие вел[икие] князья были одеты пажами средних веков и участвовали тоже в характерном польском, вместе с несколькими другими мальчиками, точно так же одетыми. Таким образом, из всей царской фамилии в обыкновенном своем костюме были только вел[икие] князья Михаил П[авлови]ч и Константин Н[иколаеви]ч: первый – в артиллерийском, а последний – в уланском мундире.

Танцевали в двух смежных залах, но в каждой был особый оркестр. Сверх того, в сенях перед лестницей стоял еще третий оркестр военной музыки, который принимал и провожал императрицу.

…Государь и все члены царской фамилии казались чрезвычайно веселыми. Чтобы не танцевать в Пост, Государь во время уже бала [вдруг] приказал переставить все стенные часы часом назад, таким образом, подали ужинать в половине 12-го и начали разъезжаться в начале 10-го, но в существе все кончилось часом позже, и мы объедались чудесным скоромным ужином, и музыка гремела… – en plein cateme (франц. в полную силу. – А. В.). Для ужина открыт был проход в смежное здание удельного училища и, сверх того, столы были накрыты в нижнем этаже, так что все 500 человек ужинали сидя» [948] .

Оставил М. Корф и зарисовку, связанную с появлением на бале-маскара-де французского художника-баталиста Ораса Верне (Horace Vernet): «Во время уже разгара [бала] он вдруг явился в оригинальном привезенном им из Египта костюме тамошнего солдата, с намазанным лицом и шеею, с ружьем, трубкою, манеркою и провизиею лучинок, хлеба, моркови и пр.» [949]