Будни контрразведчика (в ред. 1991 г.)

– Черта с два мы с тобой встретимся, – пробормотал себе под нос Солт и приказал швейцару: – Скажите таксисту, чтобы отвез его в ту пирейскую таверну, где собираются все шлюхи.

– И вошел в гостиницу.

Не обращая внимания на хныкающую Киску, он позвонил в полицию и сообщил, где и когда они смогут арестовать убийцу.

– Все сложилось превосходно! – воскликнул командор, положив трубку. – Мне дадут адмирала.

– За что? – спросила ничего не понимающая Киска.

– А за то, моя радость, что я раскрыл тайну «Девяти муз». Вот за что.

– А как же бедный мистер Бейтс?

– А его повесят. Если только Димитриос со своими молодчиками не сцапает его раньше.

– Убийца! – закричала Киска.

– Еще одно слово, и я тебе все кости переломаю. Укладывай вещи и не хнычь.

Киска повиновалась, хотя сердце ее разрывалось от горя. А Солт вышел на балкон посмотреть, все ли спокойно на горизонте.

– Черт побери, – выругался он вдруг. И крикнул в комнату Киске: – Выключи свет!

Через площадь к гостинице решительно шагали агенты, похожие на Шона Коннери и Патрика Мак-Гуна. Они остановились под балконом Солта и посмотрели вверх.

– Сейчас они, пожалуй, ворвутся сюда. Киска, бросай чемоданы, мы сбежим через черный ход!

– Кто эти люди? – спросила Киска.

– Не знаю. Я даже не знаю, на кого они работают. И не собираюсь выяснять.

Агенты все не уходили, они совещались о чем-то вполголоса.

– Надевай пальто, крошка. А мне в гальюн.

Командор скрылся в ванной, и Киска торопливо нацарапала в темноте на листке бумаги: «Кто бы вы ни были пожалуйста помогите мистеру Бейтсу, он в полиции или у мистера Димитриоса. Ваша Дж. Кафф (мисс)».

Она выбросила записку с балкона. Листок затрепетал на ветру и стал медленно опускаться. Но Киска так и не узнала, подобрали двое агентов ее сигнал бедствия или нет.

Стрелки часов подходят к половине двенадцатого. С минуты на минуту появится морской патруль. В таверне танцуют под варварские ритмы джаза.

– Станцуем, дорогой? – спрашивают за спиной у Рональда. Рональд оборачивается и видит нежно улыбающегося Димитриоса.

– Пора домой, милый мистер Бейтс.

Двое злобных головорезов хватают Рональда под руки и тащат из зала, словно он мертвецки пьян, и они, его дружки, хотят отвезти его домой. Несколько громил ждут на улице. Рональд отбивается, но его тянут к машине, где уже открыта задняя дверца. И в эту минуту издалека доносится вой полицейских сирен. Рональд вырывается и бежит прочь, не разбирая дороги. Чем-то тяжелым и твердым, наверно, рукояткой пистолета, его бьют по затылку. Рональд теряет сознание.

Так заканчивается четверг, 11 ноября, самый богатый событиями день в жизни Рональда Бейтса.

4. ПОРА, КОГДА ЦВЕТЕТ СИРЕНЬ.

«Два дня назад произошло одно из самых досадных недоразумений в истории нашей страны (говорилось в передовой статье «Дейли мейл»). Из-за вопиющей небрежности начальника Особого управления Скотланд-Ярда был злодейски убит прибывший к нам с государственным визитом глава дружественной державы. Напрашивается вопрос: когда же Эдварда Бойкотта, чья непростительная безответственность сделала возможным подобное преступление, уберут с ответственного поста, на который его вообще не следовало назначать?»

Кислятина Крэбб читал за завтраком газету в своем маленьком уютном коттедже недалеко от Доркинга.

«Будем надеяться на скорейшее выздоровление и возвращение к работе надежного и опытного руководителя мистера Крэбба, которого во время его болезни Бойкотт замещал. Мы уверены, что он сумеет исправить тяжелое положение, создавшееся в системе нашей внутренней безопасности».

Эта статейка сыграет определенную роль, если меня представят к ордену «Британской империи», – подумал Кислятина и по обыкновению задал себе вопрос, на который сам и ответил.

В. Сколько еще продержится Бойкотт?

О. Его вынудят подать в отставку сегодня же. А сообщение в прессе появится до пятницы.

В комнате зазвонил один из трех телефонов – прямой провод из управления службы безопасности.

– Дорогая, возьми, пожалуйста, трубку, – попросил Крэбб свою маленькую, седую, улыбчивую в отличие от супруга жену.

– Ах, доброе утро, мистер Лавлейс.

Крэбб отрицательно замотал головой.