Будни отважных

Особой жестокостью и изощренностью отличались андриановцы. Все попытки изловить и уничтожить их были безуспешны. Чоновцы (так звали бойцов особых частей) выбивались из сил. Люди, полуголодные, измученные, не спали порой неделями. И ни один из них не был гарантирован, что через час не получит пулю в спину, из-за угла. Надо было менять тактику. Тогда-то членам окружного военного совещания — штаба по борьбе с бандитизмом — и пришла в голову мысль попробовать убедить главарей банд сдаться, вернуться к семьям, обещав им жизнь и свободу. Решили начать с Андрианова. Это чрезвычайной трудности дело взял на себя Степан Бондаренко.

Долго искал посредников, через которых можно было бы пригласить кровавого атамана на «свидание». Наконец договорились встретиться в казачьем хуторе Ремонтном, за Котельниково. Ехал, а на душе было скверно. Кругом враги. Кто знает, чем кончится эта дипломатия. Может, убьют, может, пытать будут. Да и говорить с убийцами противно. Но ничего — встретили мирно, проводили в хату. Вошел Андрианов, высокий, плотный, глаза черные — посмотрит, что выстрелит. Только разговор начали, вдруг врывается в горницу парень да как заорет:

— В балке у него отряд! Порубать нас хотят!

Все бросились на комиссара. Ну, решил, смерть пришла. Отскочил к стене, выхватил револьвер!

— А вы что думали, с голыми руками к вам прибыл? Если хоть раз выстрелю, все погибнете! Давайте лучше продолжать переговоры...

Куда там! Повскакали «дипломаты» на коней, и — давай бог ноги. Пришлось снова гоняться за атаманом, через третьих лиц назначать ему «рандеву». А он заосторожничал. На уже известные квартиры перестал наезжать. Потом дошел слух, что видели его раз в Новоселовке, на берегу Грузского озера. К кому там атаман мог бы наведываться? Всех перебрали. Остановились на священнике. Решил комиссар еще раз попробовать.

Выехали поздно, в одиннадцать ночи. Зима уже во всю хозяйствовала: метет — ни зги не видно. Рта открыть нельзя — снегом забивает. Ветер с ног валит. Возница — местный был — говорит:

— Не доедем, товарищ комиссар, повертать надо.

— Ты чем думаешь?.. Чтоб к утру в Новоселовке были! Или тебе своих не жалко? Слышал, небось, как Андрианов лютует.

Возница рванул поводья. Светать начало, кое-как к месту все-таки добрались. Нашли дом священника. Постучали. Услышали: возня за дверью, а не открывают. Комиссар прикрикнул. Приоткрылась дверь, в щелке — заплывшее жиром женское лицо.

— Кого надо?

— Батюшку.

— А сами-то кто будете?

— Да открой, старая, зла не сделаем. Советская власть...

— О господи!..

Лицо исчезло и в просвете отворившейся двери появился сухонький старичок в рясе. Весь какой-то черно-серый, ну совсем как ворон.

— И что это ты, мать, своих не признала. Заходите, гости дорогие. Кипяточек сейчас соорудим. Промерзли, небось?

Степан широко шагнул в сенцы и сразу приступил:

— Вот что, отец, по делу я. Знаю, батька Андрианов у тебя бывает. Вот ему записка. Передашь, как придет.

Старик всплеснул руками:

— Бог с тобой, мил человек, мы люди тихие, с нечистью не водимся. — А сам — глаза в сторону.

— Ладно, не трясись! Я не спрашивать с тебя пришел, помочь прошу. А откажешься — обязательно спросим, зачем бандитов привечаешь. — Сунул попу бумажонку и вышел. Теперь Степан уже не сомневался, что атаман здесь действительно бывает.

А встретились они через неделю в той же Новоселовке. Сопровождали комиссара андриановцы прямо с выгонов: подвоха опять боялись. В самую богатую хату ввели. Увидел Степан «батьку» и обрадовался: почернел тот, осунулся, глаза еще острее стали. Значит, сговорчивее будет.

Два часа тогда говорили. Ерепенился атаман, все еще царьком здесь себя чувствовал. Хотелось порой комиссару выхватить наган да всадить заряд в эту сволочь, погубившую столько добрых людей. Ненавистью весь загорался. А нельзя! Одного кокнешь, другой «батька» объявится. Бандиты только злее станут. Сдерживал себя. Наконец договорились, что банда сдаст все оружие, снаряжение и возвратится в села, к своим семьям, а Советская власть гарантирует каждому жизнь и дает по строевой лошади.

— Уговорил! Пиши охранную грамоту! — хлопнул его по плечу Андрианов.

...Ехал тогда комиссар назад, в окружную станицу, удаче радовался. А спустя три недели, как снег на голову, прискакал в окрвоенсовещание вестовой, бросил у крыльца взмыленную лошадь, на самом лица нет.

— Опять Андрианов с шайкой объявился. Вчера в балке у соседнего хутора трех наших нашли. Изуродованы до неузнаваемости. А по хуторам из хаты в хату ползет слушок, что готовит атаман план захвата Великокняжеской.

Уже позже узнали работники милиции о том, что произошло. Оказалось, вернулись андриановцы к своим куреням, в родные семьи, на Дон, а местные власти не поверили выданным комиссаром документам и давай хватать людей да в тюрьму отправлять. Рассвирепел Андрианов, мигом своих собрал. Откопали оружие, что не сдали окрвоенсовещанию, а припрятали на всякий случай, и подались на Черные земли.