Будни отважных

— Золото? Вы, гражданин начальник, думайте, что говорите. Откуда у нищего золото? — Старик обиженно отвернулся.

Четыре часа продолжался обыск — и никаких результатов. Признаться, я начинал чувствовать себя неловко. Неужели ошибся? Еще и еще раз тщательно осмотрел комнатки, коридор, дворик — ничего. Только на чердаке нашли хорошо упакованный сверток с ванилином.

— Что ж, заарестуй меня, начальник, раз я нарушил закон. Я знаю: спекуляция — это плохо. Но чем-то жить надо? На одном подаянии долго не протянешь.

От меня не ускользнули ни готовность Оскара отвечать за незаконную торговлю, ни его желание побыстрее избавиться от нашего пребывания в его доме. Где, где мы еще не искали? Стены все простучали, пол тоже. Разве что порожек? Я достал стамеску, молоток и наклонился к порожку.

— Прошу не портить пол! — вскочил с места старик.

Вставная дощечка была аккуратно зашпаклевана, закрашена, но оторвать ее не представило труда. Под дощечкой оказалась ниша, а в ней — ящик из-под винтовочных патронов. Когда вскрыли крышку, увидели червонцы старой чеканки, золотые кольца, браслеты.

На этом можно было и закончить обыск. Но тут вспомнились слова полковника Козлова, сказанные им на инструктаже: «Как заяц перед ночлегом делает несколько лежек в разных местах, а спит лишь в одной, так и матерый преступник прячет награбленные ценности в разных местах»

Я решил осмотреть еще раз кухню. Около печки стоял старый покосившийся стол с фанерными боками. Он был пуст. И, в десятый раз заглядывая в него, я обратил внимание на едва уловимое движение старика.

«Не зря волнуется», — подумал я и начал отрывать крышку. Старик вскрикнул, подбежал к зеркалу, что висело на стене, с силой ударил по нему кулаком и осколок поднес к горлу. Его вовремя схватили за руку.

Стол оказался с двумя стенками. В пространстве между стенками стояли высокие и узкие из белой жести банки. Вынул одну — валюта! Вынул другую — драгоценности.

В третьей банке оказались бриллианты по полтора — два с половиной карата, деньги царской чеканки по десять и пять рублей. В четвертой — золотые часы, обложенные ватой, массивные цепочки, золотые кольца, броши, перстни...

Из горотдела пришла машина с охраной, приехал Козлов. Увидев лежавшие на столе ценности, он удивленно проговорил:

— Вот тебе и нищий! — И добавил потише: — Привез работников ювелирторга и фино. Пусть они определят стоимость этих ценностей...

ТРИ КЛОЧКА БУМАГИ

Рано утром на станции Кущевская в товарном вагоне, загруженном наполовину углем, был обнаружен труп неизвестной женщины. К месту происшествия прибыли работники уголовного розыска, следователь прокуратуры, начальник станции, санитары, путейцы.

Труп сфотографировали, отправили в морг. Вагон опломбировали и поставили на товарный двор.

* * *

Капитан милиции Савин, устало потирая седые виски, еще раз перечитал материалы предварительного следствия — ни одной улики, которая бы помогла найти убийцу. Он послал в органы милиции фотографию, ориентировку о нахождении трупа женщины с описанием ее примет. Как вести поиск преступника? Что делать дальше? Его размышления прервал телефонный звонок.

— Савин слушает! Так-так, любопытно! Доставьте его ко мне!

Вскоре дежурный милиционер привел угрюмого парня с кровоподтеками и ссадинами на лице. Тот подошел к столу и, расставив ноги, исподлобья посмотрел на майора.

— Фамилия, имя? — спросил Савин.

Задержанный назвался Петром Алексеевым. Он ехал без билета в тамбуре. Капитан спросил, откуда у него кровь на рубашке.

— А я не знаю. Это, наверное, краска, — ответил равнодушно Алексеев.

— Проверим. Снимите рубашку...

Судебно-медицинской экспертизой было установлено, что кровь убитой женщины и кровяные пятна на рубашке задержанного — одной группы.

Капитан вновь допросил Алексеева. Тот отрицал свою причастность к убийству. Без конца твердил, что ночью к нему в тамбур подсели двое неизвестных, сняли с него новую шерстяную рубашку, а взамен дали старую, вылинявшую, рваную. Да еще и пригрозили.

Через несколько дней грабителей задержали и привезли в Кущевскую. Алексеев их опознал. Они подтвердили его показания и рассказали, что один из них сорвался на ходу с поезда и поранился. Как оказалось, задержанные говорили правду.

* * *

Дни и месяцы шли, а преступление оставалось нераскрытым. Савин встречался с железнодорожниками, активом граждан, беседовал с ними, писал запросы.

В июле его внимание привлекло сообщение из Новороссийска. Там был задержан некто Гуляев. Он на «толкучке» продавал дамское пальто и платье. При обыске у него нашли несколько женских фотографий. На одной из них можно было, казалось, узнать убитую. Гуляева задержали.

— Гражданин Гуляев, — обратился к нему Савин, — чьи вещи вы продавали на базаре в Новороссийске?

— Моей жены.

— Почему вещи продавали вы, а не она сама?

— Мы с ней поссорились. И вот... — Он виновато развел руками, — взял ее чемодан.