Будни, праздники, радости (СИ)

К полуночи Ярмил и Бартош доложили о состоянии лука всем желающим, поели у дяди Ромуальда, дяди Демьяна и тети Пелагеи, перекинулись и улеглись спать в сарае с рыболовными принадлежностями. От коттеджа тети Виктории пахло луком и заморскими специями без намека на курицу. В час ночи, забираясь под одеяло, зевающий Гвидон сообщил Дарине, что Сусанна и Казимир ушли в сторону кукурузного поля с биноклем. Метелица благополучно отошла ко сну, закрыв форточки, чтобы не растерять сдобный дух, и оставив корзины с фруктами напитываться лунным светом.

Тревогу забил дядя Ромуальд, которому в пять утра захотелось прогуляться по общине и проверить сохранность праздничных украшений. Он заметил дым, сочившийся из приоткрытого окна кухни тети Виктории, запаниковал, попытался дозвониться Ларчику, не получил ответа и разбудил Гвидона. Тот, не просыпаясь, натянул тренировочные штаны, дошел до соседнего коттеджа, открыл незапертую дверь, выключил газ на приготовительной плите и вынес во двор прогоревшую кастрюлю, у которой отвалился бок. К охающему дяде Ромуальду присоединились тетя Виктория, тетя Роза, мама Дарины и тетя Пелагея. Гвидон слегка проснулся, отковырял кусок карамелизированного лука — несмотря на кулинарную трагедию, содержимое кастрюли пахло едой, а не углем — попробовал и вынес вердикт:

— Вкусно. Но готовить с такими усилиями и расходами... упаси Камул.

Сусанна и Казимир явились с прогулки поздним утром, на лапах. У волка на шее болтался бинокль на ремешке. Казимир с места в карьер подрался с Бартошем и Ярмилом, примеривающимся к содержимому кастрюли, победил и отогнал соперников. После этого гуляки, не перекидываясь, отправились спать в летнюю кухню, попутно утащив из корзинки самую крупную гроздь винограда.

В обед Казимир выбрался из летней кухни, занял у Гвидона тренировочные штаны, выклянчил пирожков у тети Виктории и соседей, стащил из кладовки баллон кабачков, доел лук с кусочками курицы и милостиво позволил Ярмилу и Бартошу обглодать уцелевшую часть кастрюли. После этого он исчез из поля зрения наблюдателей вместе с добычей, и ничем не радовал общественность до самого позднего вечера. Шакалица и волк убежали в сторону кукурузного поля в темноте, без бинокля. Потом вернулись к праздничному костру — уже на ногах — бросили в него два мгновенно сгоревших кленовых листка и удалились, не удосужившись вознести молитву Хлебодарной.

Наутро после Праздника Второй Жатвы Сусанна отбыла в аэропорт, сославшись на срочный вызов на работу. Казимир последовал за ней, оставив Гвидону заявление на отпуск и прихватив бинокль.

Через месяц удивленный Гвидон, получивший по почте заявление об увольнении, сказал Дарине:

— Ладно. Шпионаж. Святое дело. Но его назначили атташе по культуре! Мыслимо ли? Где Казимир, а где культура!

— Ну... навыки рукопашного боя у него на высоте. Как-нибудь не посрамит.

— Он и стреляет хорошо. А еще у него фотографическая память.

— С этого и надо было начинать, — фыркнула Дарина. — Повезло. И Сусанне, и Управлению Внешней Разведки. А культура как-нибудь переживет. Она и не такое переживала.

К Дню Изгнания Демона Снопа в Лисогорск прибыла посылка. Гвидону и Дарине достались плетеные тапочки, Светланочке — пальмовый веер с резной ручкой, а родителям Дарины — бумажник и кошелек из крокодиловой кожи. В записке, вложенной в тапочек, Казимир сообщал, что у них с Сусанной все хорошо, и карьера складывается удачно — его ждет повышение по службе.

— Как ты думаешь, они приедут в отпуск летом или осенью? — спросил Гвидон, обмахивая Дарину веером.

— Вряд ли, — ответила та. — Сусанна свою маму знает прекрасно, и понимает, что за такой короткий срок получить прощение за порчу кастрюли невозможно. Они приедут, в этом сомнений нет. Года через два или три. Когда растрата посуды немного забудется.

Сырница

— У людей — Масленица, у волков — Мясоед, у шакалов — Сырница, — объяснил Альме дядя Ромуальд, поправляя очки. — Граница зимы и весны.

— У нас есть Вороний праздник, — сообщила Альма. — Мы готовим угощение лесным духам и воронам, говорим с ушедшими предками. Это праздник наступления весны. Но он в середине апреля. А сейчас начало марта.

— Альма, дорогая, мы же не на севере, — напомнил дядя Ромуальд. — У нас все происходит раньше. На Сырницу прилетают ласточки и грачи. Мы внимательно следим за птицами, это очень важно. В этом году ласточки прилетели задолго до обычного срока. Это знак, что пора вывозить навоз на поля и огороды. Срочно! Люди и волки пекут блины, пьют, едят, жгут чучела, а мы, шакалы, занимаемся делом. Ты знаешь, что у нас много поговорок о навозе?

Альма замотала головой.