Будни рэкетиров или Кристина

Возвращаясь домой, она раздумывала о замечательном во всех отношениях явлении, называемом в среде предпринимателей, чуть ли не любовно, обналичкой, а по протоколу: противозаконным отмыванием денежных средств. Без которого отечественная экономика, все равно, что двигатель без масла. «Если в костер регулярно подбрасываютсядровишки, то это кому-то надо? – Мила на ходу достала из сумочки ключи. – Конечно, не стоит судить огульно, когда не видишь картины вцелом. Три мазка – это еще не все полотно». Впрочем, даже с невысокой, по сути, колокольни Милы Сергеевны было очевидно, что нищенские пенсии, зарплата в конвертах и фешенебельные особняки в Конче-Заспе – явления одного, в сущности, порядка, а «обналичка», принявшая размах экономической эпидемии, и позволяющая, кому концы с концами свести, а кому наживать целые состояния, трансформировала преступление в обыденность, выхолостила понятия совести и гражданского долга, а заявления о чистых руках или любви к Родине превратила в циничное пустозвонство.

«И кто, спрашивается, виноват? – думала Мила, усаживаясь в известную читателям красную «Мазду». – Как там у Макаревича? Мы построили слишком большой корабль, он останется здесь навсегда, до ближайшего моря сто верст, и дороги нет… Это он про Союз, кажется. Мы-то свой корабль спустили на воду. Правда, плавает он по нечистотам и, кается, кормой вперед».

Лично Мила Сергеевна полагала, что виной эдакому неприглядному положению вещей либо врожденная склонность сограждан-предпринимателей к тому, чтобы поставить себя вне закона, либо сам закон, таким образом продуманный, чтобы всех, кого можно, загнать в Тень. А вот по злому умыслу те законы писали, или, просто, КАК ВСЕГДА, ПОЛУЧИЛОСЬ, этого Мила не знала.

В свете вышеизложенного многозначительные слова Украинского: «Брать будем, когда с чемоданом наличных выйдет», тоже оставалось трактовать двояко. Была, конечно, определенная вероятность того, что злодей Вардюк будет препровожден в тюрьму, а чемоданчик с наличкой отправится затыкать дыры в госбюджете. Но Мила склонялась к тому, что старая НЭПмановская песенка из фильма «Мы из джаза» прозвучит в несколько подкорректированной временем редакции: «А ну-ка дай сюда свой чемоданчик!»[68]

Конечно, что там на уме у Украинского, она не знала, и ее подозрения числились в разряде эмпирических допущений. Следуя домой, Мила Сергеевна включила в салоне радио. «Гоп стоп! Мы подошли из-за угла!» – вырвался из динамиков Розенбаум.[69]

– Ну, надо же. На ловца и зверь бежит, – пробормотала госпожа Кларчук, и выбрала другую «волну».

* * *

3-е марта, четверг.

На следующий день Мила пригласила Протасова домой. В качестве дома выступала квартира по улице Михайловской, которую она выдавала за свою и которая, на самом деле, была одной из служебных квартир экономической милиции, любезно предоставленных в ее распоряжение Украинским. Выпив по чашечке кофе, Мила и Валерий занялись детальной разработкой плана. Правда, работала в основном госпожа Кларчук. Протасов же откровенно бездельничал, пребывая в состоянии эйфории. Мила Сергеевна, «натуральная элитная телка», о какой Протасов только вчера мог разве что мечтать, трудилась с ним рука об руку, «в одной, конкретно, упряжке», выдавая параллельно столько авансов, что у Валерия голова шла кругом. Близко к себе пока не подпускала, ну так лиха беда начало.

«Втренькалась в меня капитально. По самые уши. Это сразу видно. И не дает, потому как втрескалась. У грамотных баб одни понты в голове. Сперва вздохи и ахи, а уж потом… Потом, блин, такое…»

Томящую напряженку, связанную с сексом, а вернее, с его отсутствием, Валерий размочил при помощи Ольги. С экс-женой он помирился без труда, сцена в клубе была предана забвению. На днях Ольга предложила ему заночевать на Харьковском. Валерий принял приглашение. Ольга застелила диван в гостиной, а в полночь он перебрался к ней. Ольгу не пришлось долго упрашивать. Она тоже истомилась без мужика, так что они просто нашли друг друга. Тело тренерши было сильным, мускулистым и ненасытным. Протасов, естественно, не выспался, и был не в состоянии думать о делах. Со свойственной ему великолепной беззаботностью, он перевесил работу на новую партнершу, у которой, кстати, даже не потрудился спросить фамилии.