Будни революции. 1917 год

В этот день – 11 января по старому стилю – продолжал набирать обороты публичный скандал, связанный с деятельностью влиятельной общественной организации – Военно-промышленного комитета – ВПК, который стал площадкой для обсуждения проблем между фабрикантами и рабочими. В работе ВПК принимали участие и политики-думцы. И выяснилось, что власти очень скептически смотрят на деятельность этого вроде бы лояльного комитета. В этот день руководитель комитета Гвоздев заявил, что «в условиях, предлагаемых властями, ВПК работать не может». В чем же было дело? Оказывается, начальник Петроградского военного округа генерал Хабалов, по едкому замечанию коллег, «тиходум без всякой способности влиять на подчиненных», издал приказ об обязательном предварительном информировании всеми общественными организациями столицы военного губернатора о своих собраниях, мероприятиях и так далее. Хабалова нещадно критиковали и левые, и правые, и центристы, Хабалову пеняли на закон, подписанный императором в сентябре 16-го года, который как раз не возлагал на общественные организации таких обязательств. И хотя в конце концов лидер промышленного лобби в Госдуме Гучков вынужден был публично согласиться с требованием властей, ответный удар не заставил себя ждать. В прессу просочилась информация о якобы имевшей место осенью 16-го года секретной встрече в Стокгольме министра внутренних дел России Протопопова с немецким банкиром Варбургом. Протопопов возвращался из Лондона, после участия в конференции стран Антанты, через столицу нейтральной Швеции. Это было известно. Возможность его общения с немецким подданным наводила на мысль об измене, двурушничестве. Окружение императора вынуждено было защищаться, оправдываться. Граф Олсуфьев, который был тогда в составе делегации, выступил с публикацией, в которой заявил: «Беседа имела совершенно частный характер. Теперь всех интересует, кто таков этот самый Варбург. Право слово, беседа гамбургского банкира за чайным столом в небольшом кружке русских людей с формальной стороны не имеет больше значения, чем какая-нибудь случайная встреча с немцем в вагоне или беседа с военнопленным». Кто же так успокаивает? Самое главное, факт встречи признается сразу, а после этого рассуждать о невинности беседы, это уже все равно что пытаться догнать уходящий поезд, тот самый, со случайным немцем в тамбуре. И в самом деле, оправдания Олсуфьева были восприняты общественным мнением как разоблачение. Тем более что и сам Протопопов в попытке уточнить детали встречи вошел в противоречие с рассказом Олсуфьева. В общем, все только укрепились в мысли, что предатели и реакционеры при дворе и в правительстве готовы душить любую разумную альтернативу, действовать агрессивно, тогда как их оппоненты из либерального лагеря, наоборот, изображают покорность и просто разводят в недоумении руками. Симпатии явно были на стороне противников правительства. Но не будем забывать, что именно в те дни ВПК планировал на середину февраля проведение в Петрограде массовых демонстраций с требованием кардинальных политических реформ.

25.01