Будни революции. 1917 год

В этот день – 29 июля 1917 года по старому стилю – газета «Время» обратилась к религиозной теме. Точнее, к тому, как революционно настроенная часть общества выражала свое отношение к церкви. Статья вышла под заголовком «Поход против православной веры»: «Мы уже сообщали о захвате лучших типографий духовного ведомства – Синодальной в Москве, Киево-Печерской лавры, Троице-Сергиевой лавры и других. Конечно, никаким насилием, самоуправством теперь никого не удивишь, но нельзя не прийти в ужас при ознакомлении с той литературой, которую в этих типографиях стали печатать взамен церковной. Вся она, как на подбор, направлена против православной веры. Очевидно, работа тут шла по заранее выработанному плану и преследовала подорвать главный оплот России – православие, в котором созидалась и крепла страна, становилась могучей и великой». Негодование газеты, кстати, вполне светской, далекой от каких-либо религиозных пристрастий, было вызвано информацией, полученной редакцией от иеромонаха Ираклия, заведовавшего типографией Троице-Сергиевой лавры. Он представил документ, присланный Московским советом солдатских депутатов, в котором в приказном порядке предлагалось напечатать в типографии книги французского философа Жозефа Ренана «Жизнь Иисуса», «Апостол Павел», «Антихрист» и памфлет «Пауки и мухи». Ренан был, что называется, в меру известным историком религии конца XIX века, стоял на позитивистских позициях, близких к идеям толстовства. Исследовал Евангелие как исторический источник и воспринимал Иисуса не как Бога, а как человека, как проповедника. Строго говоря, выражением атеизма это назвать нельзя, но чувства верующих такие издания, безусловно, оскорбляли. Тем более речь шла о приказании синодальной типографии печатать такого рода литературу. Кроме трудов Ренана, иеромонаху Ираклию было приказано напечатать сочинения отлученного от церкви Льва Толстого, а именно исследование четырех Евангелий и брошюру «Христианство и патриотизм», а также две статьи верного ученика Толстого, в тот момент лидера движения толстовцев, Владимира Черткова «Наша революция» и «Страницы воспоминаний». На резонный довод иеромонаха, что синодальной типографии во всяком случае неуместно печатать антихристианскую или сектантскую литературу, председатель издательской комиссии Московского совета Прокофьев ответил так: «Если типография лавры откажется печатать книги, то Совет солдатских депутатов реквизирует типографию». Все это было похоже на заранее спланированную провокацию, потому что вскоре после того, как прозвучали такие угрозы, Прокофьев вместе с прапорщиком Францевичем, членом исполкома Моссовета, явились в лавру с предложением передать принадлежащую ей типографию в аренду Моссовету.

И когда на это был получен резкий отрицательный ответ, типография по приказу Прокофьева и Францевича была явочным порядком захвачена отрядом солдат. И тогда задним числом священнослужителям пришлось оформлять документы на якобы их добровольное согласие передать типографию Моссовету. Завершая свою публикацию, газета «Время» писала: «Теперь, когда Правительство истребляет провокации и все то, что расшатывало в корне благополучие России, особенно следует обратить внимание на вопрос о захваченных типографиях. Проверить, не состоят ли лидеры Моссовета на службе у Ленина или у немцев, которые для борьбы со всем русским, национальным, с его верой и патриотизмом мобилизовали все ресурсы вплоть до литературы и искусства».

14.08

В этот день – 1 августа 1917 года по старому стилю – бывший император Николай и его семья покинули Александровский дворец в Царском Селе. Временное правительство, а главным образом Керенский, получивший чрезвычайные полномочия, пришло к выводу, что в условиях нестабильности лучше будет, если царскую семью увезти куда-нибудь в глубинку России.