Будни революции. 1917 год

Арест известного политика был прямым следствием дела генерала Корнилова. Напомним, в конце августа при посредничестве Бориса Савинкова между Керенским и Корниловым было достигнуто согласие совместными усилиями разогнать Советы, в первую очередь Петроградский, и нейтрализовать революционный столичный гарнизон. Корнилов предоставлял реальную силу – боеспособные части, которые двинулись с фронта в Петроград. Керенский обеспечивал информационную и морально-политическую поддержку. В стране уже заговорили о Директории, триумвирате «Керенский – Корнилов – Савинков». Но в самый критический момент осуществления плана, когда Дикая дивизия и кавалерийский корпус генерала Крымова только выступили к столице, на сцене появился «четвертый» лишний. Им был Владимир Николаевич Львов, вызвавшийся стать посредником между не до конца доверявшими друг другу Керенским и Корниловым. Львов предложил Керенскому заручиться поддержкой влиятельных людей, в основном из Московской финансово-промышленной группы, это должно было усилить позиции премьера, который не без оснований опасался, что останется ни с чем после возвышения Корнилова, за которым стояла другая мощная группировка – так называемый Петроградский пул во главе с Путиловым и Гучковым. Львов предложил Керенскому, чтобы тот отправил его для переговоров в Могилев, в Ставку Корнилова, который был в тот момент главнокомандующим русской армией. Керенский согласился, хотя никаких конкретных поручений и полномочий Львову не давал. Явившись в Ставку, Львов завел с Лавром Георгиевичем объективно провокационный разговор о возможности установления военной диктатуры, выясняя, готов ли генерал взять на себя ответственность, в ответ Корнилов подтвердил верность прежним договоренностям с Борисом Савинковым. Однако, вернувшись в столицу, Владимир Львов уже в качестве парламентера от лица Корнилова начал диктовать Керенскому условия почетной капитуляции перед генералом, угрожая, что в Ставке зреет заговор не против Советов, а против Временного правительства, что генералы ненавидят Керенского и в случае его появления в Могилеве непременно убьют. Керенский стал сомневаться в своем союзнике и в конце концов объявил Корнилова мятежником, а для отражения наступления корниловских войск на Петроград приказал вооружить рабочие отряды, то есть, сам того не желая, положил начало созданию отрядов Красной гвардии. Вместе с арестом Корнилова и большой группы генералов русской армии Керенский вскоре приказал арестовать и Владимира Львова, двурушничество которого было слишком очевидно. А вот зачем Львов это делал, какими мотивами руководствовался – так до конца было и непонятно. Есть версия, что это были личные амбиции, попытка вернуться в большую политику ценой авантюры. С другой стороны, в действиях Львова очевидно просматривается провокация, выгодная каким-то третьим лицам. И тогда убедительными становятся размышления о расколе бизнес-элит России. Питерские олигархи ставили на Корнилова, Колчака и Деникина. Московские же опирались на генералов Брусилова и Алексеева. Есть даже версии, что у Владимира Львова, человека с подвижной психикой, в те дни произошло или помутнение рассудка, или, обуреваемый политической местью, он готов был разрушать любые планы.

В любом случае авантюра Львова имела роковые для страны последствия.

12.10