Будоражащий

Айяна сказала, что мы уезжаем через тридцать минут, и я не знаю точно, зачем. Знаю только, что мне нужно увидеть Але. Мне нужно извиниться и попытаться наладить отношения между нами. Эта вечеринка жалости к себе, которую я устроила, только навредила всем нам. Я чувствовала себя как дерьмо, и ничего не улучшилось. Мне нужно наладить свою жизнь, вернуться к работе и, надеюсь, убедить Але дать мне еще один шанс.

* * *

— Ладно, Кэт, пора идти, — говорит мне Айяна, пока я обуваю ноги в черные сапоги на танкетке.

— Ты планируешь рассказать мне, что именно мы делаем? — спрашиваю я, зная, что если бы она планировала рассказать мне, то уже рассказала бы.

Она нахально улыбается и обхватывает мои щеки ладонями, а ее глаза начинают наливаться влагой, придавая им стеклянный вид.

— Я просто чертовски рада, что ты вернулась, — задыхается она.

Я одариваю ее самой широкой улыбкой, на которую только способен, и обнимаю ее до боли в костях.

— Я рада, что вернулась, — шепчу я, мой голос полон эмоций.

Она отстраняется, открывает дверь и шлепает меня по заднице, чтобы подтолкнуть вперед.

* * *

Наш Uber высаживает нас перед зданием Pawsitively Purrfect, и я вижу здание, окруженное сотнями людей. Репортеры, дикторы и другие прохожие собрались вокруг небольшой платформы, на которой стоят Глория, Данте и Алессандро с Танком.

Я обращаюсь к Айяне.

— Что мы здесь делаем, Айя?

— Чиним вещи. Кас скоро будет здесь.

Она ведет меня к Але, и когда мы подходим к платформе, я вижу, как Лури, владелица "Pawsitively Purrfect", машет мне рукой со стола, за которым она сидит и на котором приклеена табличка с надписью "Заявки на усыновление". Я слабо улыбаюсь и машу ей в ответ, а затем возвращаю свое внимание на Алессандро, от вида которого мне снова хочется плакать. Моя грудь сжимается, и осознание того, что я не видела его так долго, абсолютно раздавливает меня.

Его губы плотно сжаты, ничего не выдавая.

Айяна подталкивает меня вперед, проверяя время на своих часах. Она подходит к Глории, обнимает ее и нагло ухмыляется. — Почти время шоу, красотка.

Она подмигивает ей, и улыбка Глории расплывается. Это так плохо. Айяна и Глория, работающие над чем-то вместе, — опасная комбинация.

Глория поднимает глаза на меня, и ее улыбка расплывается еще шире, когда она подъезжает ко мне, нарочито мягко стуча по моим ногам.

— Как поживает моя красавица Кэт? — спрашивает она, и меня душит рыдание, но слезы не текут. Мы стоим в двух шагах от Алессандро и Данте, чьи пристальные взгляды обволакивают меня, словно увесистое одеяло.

Я улыбаюсь ей, но не могу говорить, потому что в горле у меня сидит лягушка. Я заставила ее семью пройти через ад, а она все еще так заботлива. Я обнимаю ее и держусь, кажется, целую вечность, пока она гладит меня по спине, а когда мы отстраняемся, мои глаза снова встречаются с глазами Алессандро. Я иду к нему, не в силах больше сдерживаться, но пальцы Глории обхватывают мои, притягивая меня обратно к себе.

— Еще нет, — говорит она мне тихим тоном.

Я все еще не знаю, что она задумала, но меньшее, что я могу сделать, — это подчиниться ее желанию.

Глава 57

Алессандро

Видеть Кэт в двух шагах от себя с печальными глазами и слышать ее грубый, полный эмоций голос — это душераздирающее зрелище. Мне приходится бороться с желанием броситься на нее, прижать к себе и поглотить ее рот. Я хочу быть одним из тех, кто смахнет каждую слезинку, проглотит каждый всхлип.

Но я не могу. Во всяком случае, пока не могу. По крайней мере, по словам Данте, который, похоже, один из четырех человек, знающих, что, черт возьми, происходит.

Айяна и мама вместе строят козни, и, похоже, Данте и Кас знают об их планах, но больше никто. Чарли и Роуз дома с детьми, а Джанни внутри, играет с собаками. Лури затащила его внутрь, когда мы только приехали, но он до сих пор не вышел. Скорее всего, он и не выйдет, если это позволит ему не оказаться в центре внимания и не отвечать на вопросы прессы.

* * *

Я не могу оторвать глаз от Кэт, и это становится грустно. Я выгляжу не иначе как отчаявшимся, но мне все равно.

Я в отчаянии.

Внезапно в толпе становится тихо, и моя мама с Айяной ждут, пока все замолчат, прежде чем начать.

Моя мама обращается к толпе, как подобает царственной особе: плечи отведены назад, голова высоко поднята, взгляд устремлен вперед.

— За последние несколько недель моя семья поняла, что вам всем нужна своя история. Даже дошло до того, что вы стали создавать несуществующие истории.

Она делает драматическую паузу, ее взгляд обегает толпу и, наконец, останавливается на репортере, который преследовал меня на пресс-конференции в Нью-Йорке.

Она продолжает: — Вы рылись в личных медицинских записях, нарушая закон, фальсифицировали эту информацию, искажая ее под свои нужды, чтобы вырваться вперед, создавая историю, которую ваши издатели будут рады продвигать и дальше, в результате чего ваше имя станет известным, но по неправильным причинам. Вы оклеветали имя нашей семьи, выдвигая обвинения, о которых ничего не знаете.