Будьте как дети

Если попытаться восстановить таганрогские события день за днем, получится примерно такая картина. В городе большой, почти на триста душ, интернат для беспризорников, официальное его название Коммуна № 1. Размещается Коммуна в самом центре, недалеко от набережной, в особняке бывшего уездного дворянского собрания. Здание довольно велико и с пристройками занимает целый квартал. Среди прочего, его знают по колоннам и мраморным львам у парадного подъезда.

Состав и учителей, и воспитанников, по обыкновению, пестрый. Примерно половина преподавателей - бывшие гимназические и прочие учителя. Начальство же и те, кто ведет военное дело, физкультуру - кадровые чекисты. Часть покалечена или контужена в недавнюю Гражданскую войну и к двадцать третьему году переведена в резерв. Среди вольнонаемных особенно любим воспитанниками наш отец Никодим: по ведомостям интерната он проходит как Алексей Николаевич Полуэктов. В Коммуне Никодим преподает математику и географию. В городе про него, духовника Дуси, ходят разные слухи, но точно известно мало что. Все же “Вестник” утверждает, что он несколько лет был послушником в одном из северных монастырей, однако после революции с церковью решительно порвал. Роль Полуэктова в описываемых событиях несомненно велика, но если верить газете, в общем выглядит двусмысленно.

Две трети воспитанников в самом деле не имеют родителей или ими брошены - интернат для них единственный дом, прочие - дети местных чекистов и военных. К двадцать третьему году в Приазовье все успокоилось, и здешних работников начинают активно посылать в дальние командировки, чаще всего в Туркестанский край бороться с басмачами. Некоторые из таганрогцев прежде служили в конных бригадах вместе с горцами и немного разбираются в исламе, последнее очень ценится. Командируют их и на Дальний Восток. Они вообще считаются опытными и надежными: рядом Кавказ с двумя на десять языков и тут же, чтобы не скучать, - порт, контрабанда.

Командировки длинные, на два-три года, брать с собой жен разрешается, это даже приветствуется, а ребятню уговаривают оставить дома, в Таганроге. На новом месте не то что школ - часто нет и постоянного жилья, при таком раскладе дети - большая обуза. Кроме того, известно, что партия до сих пор смотрит на семью как на буржуазный пережиток, и тем, кто не заражен ее влиянием, с пеленок воспитывается в коллективе, дальше открыта широкая дорога. В общем, Коммуна - заведение привилегированное, не хуже старого пажеского корпуса; желающих сдать туда своих детей среди начальства немало.

И вот девятнадцатого мая в нашей кузнице кадров прямо на ровном месте начинаются непонятные волнения. Ночью, часа за два до рассвета, группа старших воспитанников снимает часового и, взломав арсенальную комнату, вооружается. Оружия и боеприпасов в Коммуне много. Почти сто винтовок со штыками, в основном системы Мосина, пять новейших немецких пулеметов и даже легкая полевая пушка. Чего хотят и чего добиваются коммунары, пока не ясно, неясно и другое: восстали ли все воспитанники или одни сироты.

Позже в городе становится известно, что газетчики не ошиблись: зачинщики - беспризорники, но к утру и дети чекистов тоже решили к ним присоединиться. Даже дали клятву во что бы то ни стало до конца стоять вместе. Якобы прежде беспризорники пытались их отговорить. Объясняли, что хорошо понимают, как те любят, гордятся своими отцами и как боятся их подвести. Будь у них самих такие отцы, они бы наверняка остались в стороне, в данной ситуации это было бы правильно. Но дети чекистов отвечали, что именно из-за отцов и идут. Кого ни возьми, руки у них по локоть в крови, и иначе никого не отмолишь, гореть им в аду до скончания времен.

Происходящее в городе было, конечно, большим безобразием, и таганрогский парткомитет тогда же, утром девятнадцатого мая потребовал от директора Коммуны и воспитателей в два часа навести в интернате порядок - оружие вернуть в арсенальную, коноводов водворить в карцер. Неизвестно, пытался ли директор выполнить приказ, думаю, пытался, однако его даже не пропустили в дом Коммуны. У дверей стояли часовые, выше по лестнице - пушка с двумя пулеметами, в окнах - тоже воспитанники с винтовками.

Горкому партии через директора было передано, что при попытке штурма коммунары ответят огнем на огонь и последствия будут соответствующие. Здание прочное, сколько в коммуне оружия, боеприпасов, начальнику ОГПУ города отлично известно. С другой стороны, если их не тронут, в самое короткое время они тихо и мирно уйдут из Таганрога. Еще директору было сказано, что в дальнейшем с комитетом партии коммунары согласны разговаривать только через своего преподавателя географии Алексея Николаевича Полуэктова, которого просят признать официальным парламентером.