Будьте моей бабушкой

– Девочка, подсоби-ка! – Тамара Михайловна ухватилась за Женин локоть. – Вот так. Спасибо, дружок. А то мне тут не перейти…

Через десять минут Женя с Тамарой Михайловной стояли напротив трёхэтажного дома.

– Ну и что дальше? – Женя наконец-то окончательно проснулась.

– Пойдём ключ пошебуршим. Нинка уже на работе.

– Какая Нинка?

Тамара Михайловна махнула рукой и шагнула к подъезду, как вдруг сквозь открытую форточку услышала крик: «Вот мразота, всё вылакал!»

– Ах ты лихо! – Тамара Михайловна схватила Женю за капюшон. – Скорее! Прячемся!

Не успела Женя опомниться, как они уже лежали под балконом той самой квартиры на первом этаже, откуда доносился крик.

– Кто это? – зашептала Женя.

– Тсс, девочка. Помолчи. Нинка наорётся и выйдет.

И действительно, совсем скоро из подъезда выбежала женщина с длинными чёрными волосами, забранными в два жидких хвостика – совсем как у школьницы. Она со всей силы хлопнула дверью и, чертыхнувшись, помчалась куда-то, бойко стуча каблучками полусапожек.

– Не заметила, – вздохнула Тамара Михайловна. – Хорошо, что кустики не вырубили. Столько лет собирались. Но тут одни дармоеды живут. Всё ждут, когда кто-то за них сделает. А воз и ныне там. Подсоби-ка, девочка!

Женя выползла из-под балкона и протянула Тамаре Михайловне руку.

– Это ваша Нинка была?

– Она, дьяволица. Жена сынкова.

– Да, я вспомнила уже. Вы в квартиру хотите?

Тамара Михайловна поправила очки и сбившийся платок.

– Идём, а то мало ли, вдруг этой мымре приспичит вернуться. Она уже давно должна быть в своём ларьке. Не хотят работать, не хотят…

У входа в общий подвал Тамара Михайловна нащупала в темноте запасной ключик, весь в паутине (видимо, он давно лежал на потайной полочке нетронутым). Проворно провернув ключик в замке, Тамара Михайловна первой вошла в квартиру. И тут же разразилась гневной тирадой:

– Супостаты забулдыжные, и как земля их только носит! Ты погляди, погляди, Женечка, как квартиру нашу изгадили! Мы в ней без малого сорок лет с Витенькой прожили! Одни бутылки! Да я б эти бутылки об головы их пустые разбила! А запах-то, запах… Даже пыль ни разу не вытерли… Ух, дармоеды!

Женя поспешила закрыть дверь, чтобы соседи, чего доброго, не вызвали полицию. Запашок в квартирке и вправду стоял ещё тот. Неожиданно раздалось жалобное мяуканье, и из комнаты выбежала тощая рыжая кошка.

– Муська, Мусенька! – Тамара Михайловна заулыбалась, и кошка проворно прыгнула к ней на руки. Мурлыча, Муська тёрлась о драповое пальто хозяйки.

– Мусенька, солнышко моё рыжее! Замучили тебя эти супостаты! Ну ничего, ничего. Вон у меня немножко консервов осталось. Поешь-ка.

Пока Тамара Михайловна гладила и кормила в прихожей кошку, Женя осторожно прошлась по квартире, заваленной бутылками, консервными банками, пакетами из-под чипсов и прочим мусором. Единственной более-менее чистой зоной оставался только старый тёмный трельяж – туалетный столик с трёхстворчатым зеркалом. На нём были расставлены всякие духи, помады и шкатулки.

– А, это Нинкино царство. – Тамара Михайловна словно выросла у Жени из-за спины. – Хоть и сивуха, а наряжаться любит. Всю пенсию мою на свои цацки изматывала.

– Зачем вы ей давали? – не удержалась Женя.

– А как не давать, как? «Хочешь тут жить – деньги гони», – так она говорила.

– А сын что?

Тамара Михайловна стянула с головы платок и накинула на плечи.

– Что-что? Заступался, когда трезвый был. Да это не часто случалось… Ну ладно, некогда нам тут разглагольствовать. Ты поищи в шкатулках перстень золотой с рубином. Нинка его себе прищучила, но только по праздникам надевала. А я пока пойду в другую комнату…

– Тамара Михайловна!

– Чего?

– А нас это… за воровство не посадят?

– Да какое воровство, девочка? Я ж своё беру, да и то только самое ценное. – Тамара Михайловна всё же остановилась в дверях. – Хотя погоди-ка.

Откуда-то она принесла две пары резиновых перчаток.

– Наденем-ка вот это, от греха подальше.

Тамара Михайловна вошла в спальню, и у неё снова защемило сердце. «Вот, Витенька, я и тут, – пробормотала она. – Посмотри, что с кроватью нашей сделали, которую ты своими руками мастерил. Всё загадили, Витенька, всё! Если б и могла я тут остаться, всё равно не стала бы. Помогай мне, Витенька, помогай! Только б заначку нашу не тронули…»

Подбежала Муська, ласково потёрлась об ноги хозяйки.

– Ничего, ничего, рыжулька моя, всё сдюжим!

Открыв старенький шкаф тёмного дерева, Тамара Михайловна вздохнула с облегчением:

– Не добрались, дармоеды! Не догадались… Она вытащила маленький ящичек, до отказу забитый старыми письмами, открытками и чёрно-белыми фотографиями. У ящичка было двойное дно. Осторожно положив стопку бумаг на полку, Тамара Михайловна приподняла дощечку и достала пачку денег, перехваченную тонкой резинкой. Мгновение – и ящичек снова стоял на своём месте. Его содержимое Тамара Михайловна аккуратно сложила в рюкзак.

– Вот этот, что ли? – Женя вошла в комнату. На её ладошке лежал рубиновый перстень.

– Да, родненькая. – Тамара Михайловна просияла. – Мне Витенька его подарил на день рождения Павлуши…