Будьте моей бабушкой

Тамара Михайловна надела перстень, и одинокая слезинка скатилась у неё по щеке.

– Это ваш любимый цвет? – улыбнулась Женя, припомнив пуховик-фуксию.

Тамара Михайловна взглянула на рубин и прыснула:

– Похоже, что так. Ну, пора нам отсюда драпать. Только хоть пару кофтёнок каких откопаю. Нинка, видать, мою одежду забраковала: слишком старообразная. А так бы весь шкаф давно перерыла. Ты, дружок, пока посмотри вот там, под кроватью, коробочку с ёлочными игрушками.

«Оу, сколько месяцев тут не мыли полы? Хоть бы никакой блевотины не было. Хорошо, что я в перчатках, – думала Женя, вытаскивая из-под кровати пыльную коробку. – И куда поставить-то? Вся кровать в каком-то вонючем грязном белье. Ладно, пусть лучше на полу будет».

Муська, которая теперь вилась вокруг Жени, с любопытством понюхала коробку и отошла к шкафу, не почуяв ничего интересного.

Едва касаясь картона, Женя открыла коробку. В ней лежала целая гора старых советских игрушек. Такие стеклянные шишки и грибочки Женя, кажется, когда-то видела и дома.

– А это-то вам зачем? На авито продавать будете?

– Что-что? – Тамара Михайловна выглянула из-за дверцы шкафа.

– Я говорю, продавать будете?

– Зачем?

– Ну, сейчас такое популярно вроде бы. Старина, все дела.

Тамара Михайловна закрыла шкаф и, сложив в рюкзак какие-то вещи, подошла к Жене. Хотела было присесть на кровать, но тут же отпрянула.

– Фу ты, супостаты! Я уже в этом пальто измочалилась, и руки в перчатках сопрели. Продавать я ничего не буду, не до этого. Да и памятны они мне. Пошебурши-ка в коробке, дружок. Там такая снегурочка в золочёной шубке должна быть. Женя достала блестящую, местами покоцанную игрушку с милым детским лицом.

– Эта?

– Да. Давай вот в кофту завернём да и пойдём. Муся, ты с нами?

Кошка утвердительно мяукнула и, цепляясь когтями за пальто, забралась Тамаре Михайловне на спину.

«Весёленькое будет путешествие». – Женя затолкала коробку с игрушками обратно под кровать, отошла к двери и, бросив взгляд на пол, воскликнула:

– Тамара Михайловна, а вы видели, как мы наследили?

Бабушка посмотрела на пыльный пол, где отчётливо отпечатались следы.

– Да, нехорошо… А давай-ка мы этим дармоедам подсобим.

Тамара Михайловна выпорхнула из комнаты и принесла чайник с водой. Сняв крышку, она вылила всю воду прямо на пол. Следы мгновенно исчезли.

– Ну, чего стоишь? Там в ванной тазик, набирай!

«Во даёт, во даёт!» – удивлялась Женя, выливая очередной таз в комнате с трельяжем. Тамара Михайловна так разошлась, что, наверное, затопила бы соседей снизу, если бы они были. В ход пошло всё: чайник, таз, единственная чистая кастрюля, которую удалось найти. Вода переливалась из старой пожелтевшей ванны. «Так вам, так! Получайте, супостаты!» – приговаривала Тамара Михайловна. Муська вопила у неё на спине, словно издавала боевой клич. Когда к сапогу Тамары Михайловны прибился какой-то плывущий пакет, она вдруг резко остановилась.

– Думаю, наших следов тут уже не осталось, – сказала она куда-то в пустоту.

– Пойдёмте, а? – Женя протёрла ручки входной двери. – А то Нинка или ваш сын нагрянут…

– Да сын-то таксует. Часто в Москву уезжает. Но ты права, пора. Сейчас, последний штрих.

Тамара Михайловна прошлёпала в спальню, к трельяжу, схватила какие-то духи и, отвернув крышку, вылила их прямо в лужу.

– Для аромата, – коротко объяснила она.

Муська беспокойно заёрзала на спине и, истошно мяукая, прыгнула на подоконник. Женя бросилась за ней и обомлела: в подъезд заходила та самая женщина с чёрными хвостиками…

– Нинка вернулась! – с ужасом закричала Женя.

– Ах ты лихо! Дьяволица! Неужто мы так задержались? Открывай окно, открывай скорее!

Нинка уже поворачивала ключ в замке, когда Женя с кошкой на руках выпрыгивала из окна.

«Это что за потоп?! – заорала Нинка с порога, ступив в лужу. – Нажрался, козёл, и кран не выключил? У, сука, я тебя урою!»

– Давайте, давайте! – судорожно шептала Женя, одной рукой прижимая к себе кошку, другой придерживая Тамару Михайловну.

Та, пыхтя, выползала из окна. Она слышала, как Нинка пошлёпала в другую комнату: «А ты где, тварина усатая? Всех вас урою! Никакого житья! Трубу, что ли, прорвало?»

Наконец Тамара Михайловна спрыгнула на землю и тут же включила турбоскорость. Женя с кошкой на руках еле поспевала за ней. Через минуту их нагнал истошный злобный крик из открытого окна:

– У, суки! Обворовали! Средь бела дня! Духи, мои духи-и-и!