Будьте моей семьей

Арина рассказала о своем выборе вуза, как не могла определиться с профессией, не чувствуя призвания ни к чему и желания-стремления в чем-то реализоваться.

Рассказала весело, с тонкой, изящной иронией. Легко посмеялись.

Помолчали, глядя в ночь.

– А знаешь, – заговорил Артем, – мы с тобой в этом вопросе чем-то похожи. Я тоже не знал, куда поступать и чем мне хотелось бы заниматься в жизни и куда себя приложить. Не чувствовал никакого призвания в себе, – и усмехнулся с иронией. – Только я пошел дальше тебя и вообще отказался поступать после школы.

Лидия Архиповна находилась в глубоком шоке от столь сильного решения сыночка.

– Артемушка, ты что? – обескураженно вразумляла его мама. – У тебя пятибалльный аттестат, спортивные достижения, выигранные олимпиады! У тебя голова работает, как компьютер, тебе прямая дорога в вуз!

– В какой? – спокойно спрашивал встревоженную маму сынок.

– В технический, разумеется! – убежденно заявляла мама.

– По какой специальности? – уточнял сын.

– Да по любой! – взмахивала она в сердцах руками.

– Вот и я о том же, мам, – возражал Артем. – По любой специальности не хочу, хочу по конкретной, а по какой – не знаю. Вот за год определюсь, тогда и поступлю.

– Какой год! – негодовала Лидия Архиповна. – Тебя же в армию загребут! В стране Чечня! Я же с ума сойду! – и принималась плакать.

Маму он жалел ужасно, но стоял на своем – поступать не буду, пока не пойму, чего хочу.

Тогда отец, останавливая все эти дебаты, вынес свой вердикт:

– Это твой первый, важный и самый серьезный мужской выбор, сын. – И предупредил: – Делая его, ты должен понимать, что берешь на себя всю меру ответственности за его последствия. Даже если сто раз пожалеешь потом, что так настаивал на этом своем решении.

– Я понимаю, пап, – уверил Артем.

Он еще тогда крепко поспорил с Игореней, доказывая тому свою правоту, а друг отговаривал и вразумлял:

– Да какая армия… твою дивизию! – возмущался Брагин. – С твоей башкой и «ать-два от меня и до того дуба»? Какие сапоги? Ты охренел, Горыч, реально! Зашлют под пули, и пропал профессор.

– Да фигня все, прорвемся, – беспечно отмахивался Артем.

Так и проспорили до самого призыва Красногорского в ряды Российской армии.

Мама, не уговорив сыночка, не смогла все же оставить такое дело на самотек, нашла какие-то связи, знакомства-через-знакомства, вышла на начальника районной призывной комиссии и уговорила, а может, и заплатила, сие до сих пор остается личной тайной Лидии Архиповны, чтобы не отправлять единственное неразумное чадо на Кавказ.

Да, видимо, так усиленно уговаривала и достала вояк, что заслали Красногорского… как бы это сказать-то мягко и цензурно? – далеко… Аж за полярный круг. Но не просто тебе за полярный круг, а в закрытую, засекреченную часть ПВО, то бишь войск противовоздушной обороны, обслуживающую шахты с ракетно-ядерными зарядами стратегических ракет.

И вот так у нас сложилась действительность – стоит их часть, и на несколько сотен километров вокруг только тайга и тишина-а-а, мать ее. И никакого человеческого жилья. И спецснабжение раз в месяц, если доедет.

А на дворе девяносто седьмой год и в стране полный развал… а они служат!

– Я пожалел не сто раз, как предполагал отец. А по сто раз каждый день, – тихо засмеялся Артем. – До того, как попасть в часть, была сначала учебка. И, помнится, ползу я себе на пузе до условного противника, по раскисшей глине (несколько дней подряд дожди затяжные шли, а как перестали, так нас на полигон и загнали). Так вот, ползу я с автоматиком в руке, весь в грязище, в дерьме коровьем, в сапогах хлюпает, рожа в грязи, во рту, в носу, везде грязь, промок до белья и матерю себя последними словами. Ну не чудак ли я с другой буквы, а? Весь в дерьме ползаю тут, как последний… а Игореня там сейчас за парточкой сидит себе в институте, девчонок красивых снимает да пивко потягивает. И какого хрена меня перемкнуло в ту армию пойти? Ну не дурак ли я после этого, а?

Арина посмеялась тихонько и спросила:

– А как вообще служилось там, в этой шахте?

– Не в шахте, – поправил ее Артем, – в гарнизоне. Да в общем-то неплохо служилось.

Начнем с того, что хорошие мозги всегда и везде в цене, и Артем нес службу на офицерской должности, с соответствующими дежурными сменами, дающими больше личного свободного времени, и с соответствующим пайком. Разве что выслугу лет и зарплату не получал офицерскую.

Фигово было то, что в армии в тот момент творился полный бардак, но в то же время именно поэтому их служба проходила весело и более расслабленно, что ли.

Сколько раз старшие офицеры с досадой повторяли, что при Советском Союзе здесь такая дисциплина и муштра стояла, что чихали и пукали с разрешения начальства, не то что бы кто-то мог волынить и манкировать своими должностными обязанностями, это вообще с ума соскочить – такое представить. А сейчас…