Читаем Будьте моей семьей полностью

– Более спокойной обстановки ты вряд ли где-то найдешь, – уверила его Арина, – бабушка у своего ученика, и нам никто не помешает общаться. А я угощу тебя чаем того самого сорта, который ты любишь, и своим фирменным пирогом.

– Почему я никогда не пробовал? – поинтересовался Краст, переступая порог.

– Ты не хотел домашности, – объяснила Арина, чуть пожав плечами.

– Спасибо, что подыграла мне тогда в палате, – произнес Виктор, когда Арина поставила перед ним чашку с чаем и тарелку с щедрым куском еще теплого пирога.

– Пожалуйста, – без какого-либо подтекста ответила она.

– Сильно переживала? – спросил Виктор.

Взял десертную ложку, ловко отломил от пирога кусочек, отправил в рот и запил глотком чая.

– Ум-м-м, слушай, это очень вкусно. Зря ты мне его не делала.

– Наверное, зря, – согласилась Арина и ответила на его предыдущий вопрос: – Да, сильно переживала. Плакала, чувствовала себя обманутой и преданной. Было больно.

Помолчали. Он ел пирог с откровенным, подчеркнутым удовольствием, еще и мычал показательно, и запивал его чаем, а она смотрела на это.

И оба понимали, что они так прощаются, скорее всего, навсегда.

– Я могу что-то сделать для тебя? – спросил Виктор, отодвигая пустую тарелку.

– Да, – кивнула Арина. – Объясни, только честно и искренне, зачем ты меня обманул. Ты же прекрасно понимаешь, я так страстно была в тебя влюблена и испытывала такую неистовую тягу к тебе, что никакой факт наличия у тебя семьи меня бы тогда не остановил.

И он объяснил. Повторив чуть ли не слово в слово все, что говорила Арине бабушка в больнице – про свое желание быть для нее чем-то особенным и гораздо большим, чем богатым любовником для молоденькой красивой девушки. Что с ним делалось что-то необъяснимое, когда она смотрела на него своими невероятными темно-синими глазищами, распахнутыми почти от детского неподдельного восторга. Что он как на наркотик подсел на эти ощущения и хотел постоянно удивлять, восхищать ее, чтобы видеть в ее глазах любовь и влюбленное восхищение им самим, и удивление от сюрпризов и подарков.

А еще, в потоке откровенности, рассказал, что квартиру на Сретенке на самом деле он не покупал, она принадлежит его другу, который живет в Америке и который предложил ему пользоваться ей столько, сколько ему понадобится. И о том, что все эти два года, пока он был с Ариной, он отказался от иных своих любовных связей и, можно сказать, был ей верен, если не считать жены.

– Я привез тебе все твои вещи и драгоценности, – закончив что-то вроде исповеди, сообщил Виктор. – Ты зря их оставила. Красивый, конечно, жест, я оценил, честно. Но зря.

– У-у, – покачала она головой, – я не возьму.

– Не глупи, – устало махнул он рукой, – я дарил их тебе от чистого сердца, с любовью. Мне нравилось делать тебе подарки.

– Нет.

– Если ты помнишь, там авторские вещи, сделанные специально для тебя, в том числе обувь и наряды, – рассердился Краст ее упертому отказу и привел еще один аргумент: – Ты живешь небогато, могут настать такие времена, когда эти драгоценности реально смогут тебя выручить и подстраховать.

– Я не возьму, Виктор, – повторила Арина с нажимом.

– Да что за блажь! Честная бедность – это, конечно, благородно, но унизительно и глупо, Арина.

– Разве ты не понимаешь? – спросила она, чуть улыбнувшись. – Если я приму твои подарки, то получится, что ты мне заплатил. Это успокоит твою совесть. Ты человек, привыкший за все платить в этой жизни, особенно за удовольствия. Но это опошлит и обесценит все, что у меня было с тобой, – подчеркнув интонацией «у меня», сказала она. – Со временем я стану для тебя просто приятным воспоминанием об одной прекрасной любовнице в череде меняющихся в твоей жизни женщин, которой ты заплатил, не более того. Каким бы красивым, щедрым и достойным такого великолепного мужчины, как ты, ни казался этот твой жест. А я буду жить, зная, что со мной расплатились, и понимая точную цену, назначенную за мою любовь. Нет, – повторила она, – у нас был великолепный, прекрасный, страстный роман, и я достойна иметь красивые воспоминания о нем, не обесцененные оплатой.

Он поднялся со стула, шагнул к ней, рывком поднял ее на ноги и поцеловал, долгим, горько-сладким прощальным поцелуем, со вкусом и запахом персикового пирога и пряного чая.

Так же резко прервал этот поцелуй, заглянул близко-близко ей в глаза и произнес с теплой, нежной горечью, почти шепотом:

– Дурочка. Маленькая и от того глупая пока еще, наивная дурочка.

Коротко поцеловал еще раз в губы и ушел, больше ничего не сказав.

В тот день, когда Арина впервые после больницы вышла на работу, ее вызвало к себе высокое начальство, что было странным, поскольку руководство такого уровня с рядовыми работниками, к числу которых относилась и Арина, лично не общаются.

А тут вот пригласили.

И, представ перед светлы очи руководства, Арина прокручивала в голове возможные варианты столь необычного внимания к ее персоне.

А господин Ковалев, оторвавшись от изучения документов, поднял голову и сообщил:

Перейти на страницу:

Все книги серии Еще раз про любовь. Романы Татьяны Алюшиной

Похожие книги

Сломанная кукла (СИ)
Сломанная кукла (СИ)

- Не отдавай меня им. Пожалуйста! - умоляю шепотом. Взгляд у него... Волчий! На лице шрам, щетина. Он пугает меня. Но лучше пусть будет он, чем вернуться туда, откуда я с таким трудом убежала! Она - девочка в бегах, нуждающаяся в помощи. Он - бывший спецназовец с посттравматическим. Сможет ли она довериться? Поможет ли он или вернет в руки тех, от кого она бежала? Остросюжетка Героиня в беде, девочка тонкая, но упёртая и со стержнем. Поломанная, но новая конструкция вполне функциональна. Герой - брутальный, суровый, слегка отмороженный. Оба с нелегким прошлым. А еще у нас будет маньяк, гендерная интрига для героя, марш-бросок, мужской коллектив, волкособ с дурным характером, балет, секс и жестокие сцены. Коммы временно закрыты из-за спойлеров:)

Лилиана Лаврова , Янка Рам

Современные любовные романы / Самиздат, сетевая литература / Романы