Будьте моей семьей

В спальной Красногорский сразу же распахнул обе створки дверей, выходивших на веранду, и в комнату ворвался холодок и мерный, дробный стук дождя по деревянным плашкам и листьям деревьев. Пахнуло мокрой землей и зеленью, откуда-то издалека донесся еле слышный ленивый собачий лай, лишь подчеркивавший необыкновенную, торжественную тишину ночи.

– Почему так фантастически у нас вышло? – спросил Артем, нырнув под одеяло к Арине, сразу же обняв ее и прижав к своему прохладному телу.

Пока он переносил девушку на руках в комнату, пока принес вино и закуски, успел немного озябнуть.

– Может, потому, что я так долго тебя хотел? – предположил он горячим шепотом, прочертив короткими поцелуями дорожку на ее стройной шейке.

– А ты меня хотел? – таким же горячим шепотом спросила Арина.

– Еще как! – уверил мужчина и повторил: – Еще как. С первого дня, как увидел, хотел ужасно. И все сильнее и сильнее с каждым разом.

– Что ж ты так затянул с соблазнением? – игриво поинтересовалась девушка.

– Да вот, старею, видимо, хватку теряю, вот так и получилось, – признался он с наигранным вздохом.

– Ка-а-ак?.. – эротичным голосом спросила она, ловя его губы и целуя их.

– Да вот так, – решительно перехватил инициативу Красногорский.

И они уже падали в новый поцелуй, выносящий за рамки сознания, в поле бесконечной чувственности.

Только чувственности и полуобморочного кайфа…

И, подчиняясь воле мужчины, ведущего за собой, Арина отдавалась ему до самого дна, полностью, без остатка и выгибалась дугой, когда он вошел в нее одним длинным, мощным движением, переживая сразу же наивысшее наслаждение, и громко стонала, принимая его неистовство, и растворялась, растворялась в их полном соединении…

Так бывает, если очень повезет, так бывает, как бы вы ни боялись в это поверить, так бывает, если вы отпустили всякий страх…

Они долго лежали, не меняя позы, не размыкая объятий, переживая остаточный, затухающий оргазм, захвативший обоих, каждый чувствуя нечто непередаваемое, и слушали дождь, разбивавший черную тишину ночи. И было в этом их лежании что-то большое, важное, столь же значимое и сильное, как только что пережитое невероятное удовольствие.

И, испытывая в груди дрожь восторга от резонанса с той высотой, на которую поднялась, Арина произнесла тихим проникновенным голосом:

– Люблю тебя. Я люблю тебя, Артем Красногорский. Полюбила сразу, как только увидела. – Помолчала и добавила с улыбкой (он услышал эту теплую, легкую улыбку у нее на губах): – С пресловутого первого взгляда. Сразу и как-то безысходно.

Он не ответил. Приподнялся на локтях и поцеловал долгим, благодарным поцелуем. Оторвался от ее губ, всмотрелся ей в лицо и предложил:

– Давай выпьем?

– Давай, – согласилась девушка, улыбаясь через набежавшие от чувств слезы.

Быстренько поцеловав ее в губы, он поднялся, наполнил их бокалы, стоявшие на тумбочке у кровати, передал Арине один из них, снова забрался в кровать, устроившись рядом, но поверх одеяла, звякнул бокалом о бокал без всяких тостов, отпил вина и задумчиво посмотрел в окно.

– Знаешь, – через какое-то время произнес Красногорский, – я не представляю, как это объяснить и бывает ли у кого-то так, как произошло со мной, но я чувствую такую настоящую, такую сильную отцовскую любовь к Матвею, что меня это даже пугает.

– Почему пугает? – шепотом спросила Арина.

– Потому что это странное и очень сильное чувство, – совершенно откровенно признался Артем. – Я давно хотел иметь детей, семью. Лет десять назад, когда умер отец, я все думал, смог бы я стать таким настоящим отцом для своих детей, каким был он. И как-то вдруг понял, что быть отцом для меня важно и необходимо. Но первый раз в жизни я по-настоящему испытал, что это такое, держа на руках спящего Матюшку. Вдруг почувствовал поразительную нежность и страх за него, даже дышать стало тяжело.

– Ты привыкнешь, – тихо произнесла Арина. – Любовь к ребенку и страх за него – это просто есть, и все. Постоянные чувства, которые уже никогда никуда не денутся, как и желание защитить, закрыть собой от любой напасти, отдать ему самое лучшее и сделать все для его счастья. И ты живешь с этим, как дышишь, и все.

– И все, – повторил он за ней задумчиво и сделал глоток вина.

Молчали. Дождь торжественно и монотонно отбивал свою дробь по деревянному настилу веранды, собака давно перестала лаять, видимо, высказав миру все, что о нем думала, дом тихонько «дышал», издавая еле слышимые разнообразные поскрипывания и легкие вздохи.

– Мне надо идти, – разбила Арина тишину тихим шепотом, отставив бокал на тумбочку.

– Нет-нет, – опомнился Артем. – Куда идти? Что ты?

Быстро отставив бокал, он перекатился на нее и прошептал сексуальным голосом:

– Я хочу целовать тебя. Долго, нежно, без остановки, пока ты не потеряешь голову.

И воплотил все перечисленное в жизнь.

Но ранним утром, когда едва забрезжил рассвет, Арина все же ушла в свою комнату.

– Останься, не уходи, – уговаривал сонным голосом Артем. – Так сладко спать с тобой под бочком. Ты такая мягенькая, горячая и так славно пахнешь.