Будьте здоровы и держите себя в руках

…Как-то морозным зимним вечером на Кутузовском проспекте я поймал “Жигули”. Открыл дверь – и остолбенел: в машине не было никого. Но не может же машина ездить сама по себе! Пока я размышлял на эту тему, “черная дыра” вдруг заговорила, но довольно странно. Все вроде понятно, но звучит как-то не так.

– Дука? – спросила меня “черная дыра”.

– Прямо. До Садового кольца, – ответил я.

– Ксолько? – спросила “черная дыра”.

Я назвал сумму.

– Досись, – пригласила она.

Я сел, не отрывая взгляда от “черной дыры”. Машина поехала, и постепенно из черноты проступили черты лица. За рулем в черной суконной шапке-ушанке (уши опущены) сидел черный, как шапка-ушанка, африканец.

Африканец в ушанке – это странно само по себе, потому что это противоречие по сути, а за рулем раздолбанных “Жигулей” – еще и страшно.

Ну а какой африканец не любит быстрой езды?

Слава Богу, доехали.

Осенним дождливым днем, не надеясь поймать машину, я шел по московскому переулку, подняв руку, не оборачиваясь. Вдруг сзади услышал визг тормозов. Вздрогнув, обернулся. Рядом со мной стояла машина, каких я в Москве в то время не видывал. Дверь распахнулась, и огромный мальчик жестом предложил мне сесть. Что значит “огромный мальчик”? Отвечаю: это когда все огромное, а лицо детское. И школьная челка.

Не успел я сесть, как мальчик начал хвастаться машиной.

– Смотри какая! Смотри, что здесь есть! Смотри, как эта штука выезжает! Смотри, как это открывается! Смотри, как это закрывается! Смотри… В Москве таких всего две! Понял? Одна из них – моя!!!

У пустыря на Смоленской набережной, где сейчас новое английское посольство, он по моей просьбе остановился.

– Здесь, – сказал он с гордостью, – была моя заправка, – и с горечью добавил: – Сожгли.

Я спросил, сколько я ему должен. На детском лице засверкали недетские глаза.

– Я тебе что, таксист? Ты что, не понял, какая у меня машина?!

Я понял: он просто хотел похвастаться. А я оказался неблагодарным слушателем. Он думал, что я буду ему завидовать. А я завидовать не стал.

Зависть и хвастовство – вот главные чувства, которые, как мне кажется, движут нашими гражданами на дорогах, – это их горючее. Садясь за руль, российский автомобилист становится ребенком. Дети на раздолбанных “Жигулях” зло завидуют детям на “бронетранспортерах” – то бишь внедорожниках. Равно как в детстве, один мальчик завидовал тому, у кого игрушка лучше. А эти взрослые мальчики хвастаются своими “танками”.

– Смотри, какой я крутой! Я ваще могу тебя раздавить! Давай, отвали! Дай дорогу! Не видишь – я еду!

“Ты идиот”, – думаю я, когда вижу, как так называемый “крутой” поставил свой катафалк поперек тротуара.

Помню, стою в пробке. Лето, жара, смог. Подмосковье горит, тополиный пух, окно не открыть в машине. Вдруг со мной поравнялось двухместное открытое “чудо”. В “чуде” сидели парень с девушкой, оба в белом. То есть выехали-то они в белом, а сейчас уже в черном. Как не задохнулись, не знаю. Но хвастуны были очень горды, смотрели по сторонам и ждали всеобщей восторженной реакции.

Один знакомый итальянец, побывавший Москве, на мой вопрос: “Что больше всего тебя поразило в нашей столице?” – ответил: “Огромное количество дорогих машин, – потом он сделал паузу и добавил: – И таких грязных”.

И у меня возникает вопрос: почему часть машин в нашем городе для пустынь и болот, часть – для солнечных побережий, а часть – для гоночных трасс? Ведь ничего этого в Москве нет.

А просто “дети” играют в машинки.

Вот мчится по встречной полосе мусоровоз. Вы думаете, он куда-то торопится? Вы думаете, он спешит убрать мусор? Да нет, просто водитель считает, что он Шумахер. Просто это он так играет… в Шумахера.

Скоро кресты на обочинах дорог сольются, и обочины станут самым длинным кладбищем в мире. Но нас это вряд ли остановит. Мы все равно не уступим дорогу, потому что “дети” не только завидуют друг другу и хвастаются друг перед другом, они еще бывают жестокими и упрямыми.

Я, как курица на проселочной дороге, чудом выскочил из-под колес автомобиля на пешеходном переходе. Я прогнулся, как тореадор, пропуская красную, чуть не сбившую меня машину. За доли секунды я увидел за рулем девушку, разговаривающую по мобильному телефону, курящую и смотрящуюся в зеркало. Мол, как она выглядит в этой красной машине, с мобильным телефоном и сигаретой в зубах?

Да, действительно, женщинам дорогу надо уступать и пропускать их вперед. И, поверьте мне, я так поступаю всегда. Но ведь на дороге нет женщин и мужчин – есть только пешеходы и водители.

А вот еще про машины, коль скоро про это уж зашел разговор. Как много можно сказать о хозяине автомобиля, посмотрев на его автомобиль и на то, как он внутри украшен.

Покажи мне свою машину – и я скажу, кто ты.

Я видел “Жигули”, салон которых был оклеен пленкой под дерево. Сверху над лобовым стеклом – желтая бахрома, а под лобовым стеклом – игрушечная собачка, мотающая головой.

Автомобилисты еще очень любят воздухоочиститель в форме царской короны, распространяющей якобы приятный запах. Так, видимо, пахли цари! Теперь я понял, почему их бесконечно свергали или убивали.