Будьте здоровы и держите себя в руках

Моего первого водителя звали Леня. Леня был 20-летним, голубоглазым, стройным брюнетом невысокого роста. У него была своя машина “Тойота Корова” – так я услышал по телефону. “Корова” была старой, с правым рулем и с двумя дверьми. Леня купил ее за 300 долларов. Я недолго на ней проездил. Пожалел себя. Так как руль у этой машины был справа, мне все время казалось, что машину веду я, но почему-то без руля. И мне было страшновато.

Вскоре я купил свою первую машину – “Волгу” цвета морской волны.

Леня “подавал машину” вовремя. Приезжал он на ней из далекого Тушина, где жил со своей мамой и моей “Волгой” цвета морской волны. Леня всегда не то чтобы выходил – он выскакивал из машины, открывая дверь мне, членам моей семьи и всем, кого он возил вместе со мной. Мне было неудобно, и я сказал ему, что делать это следует только для женщин. Леня принял это к сведению сразу.

За рулем Леня сидел в рубашке и галстуке.

– Вот видишь, как хорошо одевается Леня, не то, что ты… – сказала мне как-то моя мама.

Я посмотрел на свои джинсы и свитер – действительно, все это выглядит как-то смешно.

– Мне кажется, Леня, что носить рубашку с галстуком каждый день при твоей работе не очень комфортно, особенно в жару…

Намек Леня понял правильно. Он был очень понятлив.

Первая вмятина появилась на “Волге” через месяц. Опустим здесь подробности той аварии, тем более что тогда меня не было в машине, – впрочем, как при второй, при третьей, при четвертой… Разумеется, Леня ни разу не был виноват. Мне казалось, что его голубые глаза не врали. Он вообще был очень трогательным. Рассказывал, как плакал, когда у него умер хомячок. Консультировался со мной, как ему бороться с дачным соседом-обидчиком, спилившим березы на их с мамой участке. Рассказывал, как они с мамой мыли щеткой несколько картошин, пропахших бензином.

Шло время. Леня начал мужать и полнеть. В ресторане, который я оформлял и в котором часто бывал по делу, Леня плотно ел – точнее, его кормили, даже без моей просьбы. Он сидел в окружении официанток, что-то им рассказывал, они внимательно слушали, подперев щечки руками, и уплетал котлеты. Это был уже другой Леня. Этот Леня уже не только не выходил из машины – он вообще перестал открывать дверь изнутри кому-нибудь из пассажиров. Включая меня.

Однажды “Волга” цвета морской волны сгорела у Лени под окнами. Сгорела вся. Почему она сгорела, осталось загадкой. Леня утверждал, что ее подожгли. Оставшийся корпус машины я отдал Лене. А тот решил сделать машину сам.

– Я ее восстановлю, Андрей Георгиевич, – гордо и самоуверенно сказал он.

Между тем надо было ездить. И я как патриот купил вторую “Волгу”, но уже черную. Налицо был явный мой рост. Через месяц на капоте новой машины появилась вмятина.

– Лыжи упали в гараже у друга и прямо на капот.

Эта фраза в качестве объяснения, брошенная летом невзначай, мне понравилась. И я, чтобы не разрушать этого шедевра, не стал интересоваться подробностями. Спокойно произнесенный Леней абсурд очень сочетался с его пиджаком с плеча писателя Владимира Сорокина, который подарил Лене наш общий друг. К этому времени Леня сильно раздался вширь. В машине он уже не поворачивал головы со стриженым, в складках затылком.

Как-то раз в “Шереметьево” он встретил меня на серебряном джипе.

– Леня, а где моя “Волга”?

– Отдыхает, Андрей Георгиевич. Она много работала, пусть отдохнет…

– А чей это “Джип”, Леня? – осторожно поинтересовался я.

– А, этот? – удивился он, – этот джип мой. Я его у друга купил. Ту, сгоревшую, “Волгу” сделал, продал и “Джип” купил.

Спустя неделю Леня уволился. Сам.

Черная “Волга” встала через несколько дней. Новый водитель в ней долго ковырялся.

– А что она у вас горела, что ли? – спросил он.

– А с чего вы взяли? – удивился я.

– Да много, Андрей Георгиевич, обгоревших деталей. Вот, смотрите…

И он выложил их на мой стол.

Вот такая история одного становления личности.

Ну, будьте здоровы и держите себя в руках.

5. Вот такое кино…

В детских воспоминаниях нет хронологии. Что за чем идет, совершенно непонятно. Да и не очень хочется в этом разбираться. Это кадры только твоего кино. Не склеенного. На монтажном столике. Кино без монтажа. Рабочий материал.

Люся

Жили мы тогда в огромной коммунальной квартире на Дом-никовской улице. Комната, которую мы занимали, была четырнадцатиметровой. И в ней обитали четыре человека. А в соседней комнате жила другая семья. С девочкой Люсей. Мне было пять лет, а Люсе – семь. Наших родителей не было дома. Мы играли в доктора. Отгадайте с трех раз, кто был доктором? Правильно, уже тогда, в пять лет, им был я, и по всем медицинским правилам я проводил внешний осмотр Люсиного тела. На самом интересном месте этого тела мною было обнаружено родимое пятно размером с тогдашнюю двухкопеечную монету. Потом вошел мой папа, и мы спрятались под круглый стол. Папа тактично вышел. Люся оделась и, краснея от стыда, убежала.