Буду покорной

Курьер ловко заменил клипборд планшетом, я быстро поставила подпись и захлопнула перед его носом дверь. Поставив коробку на кофейный столик, я кружила вокруг нее, как акула вокруг добычи, не решаясь открыть. Едой оттуда не пахло, на цветы не было похоже. Я пожевала губу, сомневаясь, открывать ли, а потом решила, что растягивать это «удовольствие» точно не стану. Подняв крышку коробки и развернув упаковочную бумагу, я ахнула. Сомнений не было. Этот самонадеянный говнюк прислал мне свадебное платье. Дрожащими руками я достала его из коробки и подняла на вытянутых руках. Я бы соврала, если бы сказала, что оно мне не понравилось. Воздушное, легкое, с несколькими слоями тюлевой юбки и вышитым мелким бисером верхом. Я сцепила зубы, чтобы не зарычать от злости. Уже собралась вернуть платье в черную коробку, как увидела на дне открытку. Подняла и, уже не сдерживаясь, зарычала.

«Наша свадьба назначена на 18 июня следующего года, но я решил, что ты бы хотела увидеть платье заранее. Клим»

Швырнув открытку в коробку и забросив туда же платье, я рванула в спальню. Вытащила из шкафа злополучный красный чемодан, который столько раз порывалась выбросить, и вернулась в гостиную. Положила чемодан на пол, я раскрыла его и начала сносить туда все подарки Романова, матерясь так, как никогда не матерился мой знакомый сантехник. А у него, на минуточку, был такой словарный запас, что даже портовые грузчики позавидуют. Сбросив все в чемодан, я добавила туда платье и кольцо, закрыла его и, быстро переодевшись, вызвала такси. Швырну эту хрень в рожу Романову и с гордостью уйду в закат. Ну, еще гляну на него одним глазком, чтобы еще неделю продержаться без него. Вдохнуть наконец полной грудью. Всего минуточку, не больше.

К счастью, из подъезда Клима выходила женщина, так что мне удалось прошмыгнуть туда без унизительного звонка в домофон и ожидания, впустит ли он меня. Поднимаясь в лифте, я засомневалась в своих действиях. А вдруг я сейчас заявлюсь к нему, а его не будет дома? Или хуже того – он с Аланой? Это будет чертовски больно. Больнее, чем последние две недели. Может, просто оставить чемодан под дверью, позвонить в нее и сбежать? Да ладно, ну что за бред? Я же взрослая женщина, которая просто пришла вернуть бывшему любовнику подарки. Когда люди расстаются, они же так делают, наверное. Я не знала. Оба моих расставания были не совсем традиционными.

– Ладно, Ника, ничего сложного. Звонишь в дверь, когда он открывает. Говоришь, что его подарки тебе не нужны, отдаешь чемодан и сваливаешь, – уговаривала я себя, выкатывая красное чудовище из лифта.

Дрожащими пальцами нажала на звонок, потом еще раз, и стала ждать. Никто не открывал. Ну вот, подумала я, все, как и предполагала. Его, наверное, нет дома. Но, как только я решила уйти и уже развернулась, за спиной бряцнул дверной замок, а потом волоски на теле встали дыбом от низкого:

– Ника?

Я резко повернулась и открыла рот в немом ответе. Я молча пялилась на Клима, стоящего на пороге квартиры в одном только полотенце вокруг бедер. Да что за гребаный штамп? Он как будто специально ждал меня в таком виде, чтобы напомнить, что я теряю! Сглотнув скопившуюся слюну, я с трудом оторвала взгляд от его обнаженного торса и подкатила чемодан ближе.

– Мне не нужны твои подарки, – я чуть не закатила глаза на саму себя. Фраза, которая должна была быть произнесена решительно, вышла из меня каким-то дрожащим блеяньем.

– Нет? – спросил он, вопросительно выгибая бровь. – Ну давай.

Клим протянул руку, и мне пришлось подкатить чемодан еще ближе. Романов потянулся к ручке, а я даже не успела среагировать, как он одной рукой перехватил ее, а второй – мое запястье. Клим толкнул меня на себя, и я врезалась в каменную, очень вкусно пахнущую грудь, и из меня вылетел весь воздух.

– Ох, – только и успела произнести я, когда была перехвачена за талию, а через секунду за моей спиной уже захлопывалась дверь, отрезая меня от коридора.

Не знаю, куда подевался чемодан, но внезапно вторая рука Клима оказалась свободна и обвилась вокруг меня, словно каменная лоза, прижимая ближе к телу, от которого подкашивались коленки. Я, кажется, слышала, как колотилось его сердце, когда он прижался носом к моей макушке и шумно втянул воздух ноздрями.

– Блядь, я так соскучился, пиздец просто, – тихо и хрипло произнес он, запуская ненавистных мурашек по телу.

– Клим, пусти, – слабо запротестовала я, когда его руки принялись блуждать по моему телу, сжимая его в правильных местах. – Ты не должен меня трогать, – простонала, когда горячие губы опустились на раковину ушка, а за ними тут же язык и зубы, терзающие мочку.