Буду с тобой (СИ)

С пониманием родители Платона уходят, и я могу хоть немного перевести дух. Не успеваю при этом продолжить готовить несчастные тарталетки. Слышу, что вернулся Платон и несусь в прихожую. По верхней одежде и обуви Маркелов уже понял, что здесь его родители.  

– Блин, блин, блин, – шёпотом ворчу я, забирая у Платона зелень и баночку с сыром.  

– Я тут ни при чём, – пожимает плечами Маркелов.  

По его удивлённому и даже, можно сказать, взволнованному виду ясно, что он их точно не приглашал.  

– Они в гостиной, – говорю я и иду на кухню, но Платон не спешит к родителям, он следует за мной.  

– Уля, давай им скажем, – начинает шептать Платон и мне уже его идея не нравится.  

– Что? – Я устремляю свой возмущённый взгляд на Платона, и он хмурится.  

– Что ты моя девушка, а там потом посмотрим, как пойдёт, может так и будет.  

– Зачем? Я не хочу врать твоим родителям, я не смогу.  

– Они всё равно уже решили, что мы вместе, – уговаривает меня Платон, а я хочу побить его пучком петрушки за такие глупые идеи.  

– А потом что? – вот это меня волнует больше всего, ведь всем известно, что одна ложь тянет за собой другую.  

– Потом посмотрим, – лукаво улыбается Платон и отходит от меня пятясь.  

– Ладно, – соглашаюсь я.  

Всё-таки Маркелов мне так много помогает и искренне меня любит. Соглашаюсь я, совсем забыв про то, что с нами будет ещё и Дарья. 

Всё из рук валится после моего согласия подыграть Платону, но назад дороги уже нет. Родители вместе с Платоном проходят на кухню.  

– И долго бы ты от нас скрывал свою красавицу, если бы мы не заявились? – смеётся папа Платона.  

Маркелов глупо улыбается отцу и молчит, бросая в мою сторону благодарный взгляд. Неужели ему хорошо от этого вранья? Я вовсе не понимаю, зачем ему это нужно, но раз он так хочет... 

– Уля, ты не против, я тебе помогу, – предлагает Арина Дмитриевна и встаёт у раковины помыть руки.   

– Если вам несложно, – пожимаю я плечами и от волнения неловко прохожусь ножом не по зелени, а по пальцу. – Ой!  

– Ну как же так? – сокрушается Платон.  

Он оперативно оттесняет свою от раковины и подводит к ней меня, палец под холодную воду и хмурится, разглядывая, на самом деле, небольшую ранку.  

– Сынок, а где у тебя аптечка? – интересуется мама Платона.  

– Я сам! – резко откликается он. – Подержи пока так, под водой холодной. 

Платон отходит куда-то в прихожую, хлопает входная дверь и Максим Олегович смеётся.  

– В машину за аптечкой побежал, – поясняет он своё веселье.  

– Ну а ты чего стоишь? Видишь, Ульяна готовить уже не может, иди в ванную, мой руки и приступай, – командует Арина Дмитриевна и меняет доску с ножом.  

– Тяжела и неказиста, жизнь подкаблучника, – протяжно вздыхает Максим Олегович и уходит в ванную.  

Я улыбаюсь. Родители у Платона такие милые, и не удивительно что они смогли воспитать сына таким замечательным.  

– А как вы познакомились с Платоном? – интересуется Арина Дмитриевна, нарезая зелень вместо меня. 

– На работе. Я работаю в «Строй-комплексе», – отвечаю я спокойно, хоть здесь врать не приходится.  

– Значит, служебный роман. Это у нас семейное, – смеётся мама Платона и сам Платон забегает на кухню, на ходу распечатывая новую автомобильную аптечку.  

– Иди ко мне, – подзывает Платон к окну и откидывает в сторону тюль, раскрывает аптечку на широком подоконнике.  

Я как раз уже не могу держать палец под холодной водой, кости ломит и мышцы сводит. Но стоит убрать палец из-под холодной струи, как снова на порезе собирается алая капля крови. Добегаю до окна, чтобы не испачкать полы и сразу Платон берёт мою руку в оборот.  

– Больно? – с волнением, едва слышно спрашивает он, собирая кровь спиртовой салфеткой.  

Я отрицательно мотаю головой. Мне действительно не больно. Платон осторожно заклеивает мой палец и отпускает меня.  

– Наготовилась на сегодня, – смеётся он, отодвигает мне стул, чтобы я села за стол и сам присаживается рядышком.  

Родители Платона уже синхронно начиняют тарталетки и выкладывают их на блюдо.  

– Максим меня на работе заприметил, – начинает рассказывать Арина Дмитриевна.  

– А ты меня не замечала, – ворчливо припоминает отец Платона.  

– Да чего ты чешешь?! Я на тебя в упор смотреть буду, а ты скажешь, что я про тебя забыла! – с улыбкой возмущается Арина Дмитриевна.  

– Ага, я ей шоколадки подсовывал в шкафчик, цветочки, а она их брала молча и даже не спрашивала от кого, – объяснил мне Максим Олегович.  

– Так надо было лично вручить! – смеётся мама Платона.  

– То есть, если бы я на рыбе тогда не попался, ты бы так и не поинтересовалась, кто тебе сюрпризы оставляет?  

– Нет!  

– Вот зараза, – фыркает Максим Олегович и выставляет на стол идеальные тарталетки с розочками из красной форели.  

– А что там с рыбой? – спрашиваю я, мне так интересно.  

– Да он где-то раздобыл балык горбуши, моя страсть. Ну и затолкал мне её в шкафчик. А там пальто новое, по блату купленное, дефицит же тогда был страшный.  

– Она начала выяснять, какая сволочь провоняла ей обновку, – ехидно посмеялся отец Платона.  

– Ой не могу! Чего выяснять, я и так знала, что это ты! 

– Она отлупила его этой рыбой, – добавляет в эту историю подробностей Платон и посмеивается.