Буду с тобой (СИ)

– Город, – пожимает плечами Платон и начинает меня медленно раскачивать.

Я смотрю на качающееся небо без звёзд и понимаю, что счастливая несмотря даже на то, что возле подъезда трётся Белов, и то, что ушла я от него неприлично недавно.

Нам везёт, как никогда! Мы не замерзаем, потому что носимся с Платоном по детской площадке словно дети, хохочем.

– Пойдём домой? – спрашивает Платон, взглянув перед этим на часы.

– Думаешь, он уже ушёл?

– Околел там сто процентов, – усмехается Платон и расстёгивает куртку от жары.

– Ладно, давай я только вон с той горочки скачусь, – соглашаюсь я и радостно несусь к пластиковой спирали.

В моём детстве в качестве горки был крутой склон оврага. А потом как-то было всё не до подобных развлечений.

– Ну попробуй, – смеётся Платон.

Поднявшись на площадку высотой метра три, я усаживаюсь ногами вперёд и оттолкнувшись, лихо спускаюсь, но так лишь до середины.

– Я застряла! – ору хохоча в темноте, потому что пластик такой плотный и свет он не пропускает. Хорошо, что у меня нет клаустрафобии, иначе я бы уже задыхалась в панике.

– В смысле застряла? – непонимающе спрашивает Маркелов глухим голосом.

– В прямом! Застряла на середине! – ору я через силу, потому что меня бьёт смех.

– Как Винни Пух?! – интересуется Платон, заглянув вовнутрь горки.

– Типа того, она какая-то нескользкая, эта горка, а что делать? – спрашиваю я за секунду до того, как Платон хватаем меня за ноги и тащит вниз. – Я родился! – ору я хохоча, когда выкатываюсь прямо в руки смеющегося Маркелова.

– Поздравляю, – смеётся он, помогая мне встать.

Уходим с площадки, но возвращаемся за забытым на лавке букетом и подходим к подъезду уже спокойно. Никого у дверей нет.

– Замёрз гад, – фыркаю я, не удержавшись от упоминания о нём.

– Давай лучше над датой подумаем, – мягко предлагает Платон, пропуская меня в подъезд. – Когда ты свадьбу хочешь?

– Летом?

– Летом отлично, но весной ещё лучше, – хитро замечает Платон, явно желая побыстрей получить меня в жёны.

– А фамилию надо менять?

– А ты не хочешь? – спрашивает Платон и в его голосе сразу звучит нота обиды.

– Ну как сказать, я-то не против, но это столько волокиты бумажной. Надо же по инстанциям бегать, документы менять. Паспорт и всё, всё, всё. Бюрократический садизм какой-то.

– Так я тебя свожу везде, даже в очереди с тобой посижу.

– Маркелова Ульяна Сергеевна. Звучит неплохо, – улыбаюсь я.

– Скажешь тоже. Неплохо, – фыркает Маркелов. – Замечательно звучит! Ну да же?

– Да-да! – соглашаюсь я, с улыбкой проходя в квартиру.

Ещё раз уже при другом свете разглядываю колечко. Вот же Дашка будет пищать от радости, когда я ей покажу его.

18

Воскресение пролетает как один миг и незаметно, а утро понедельника настаёт стремительно и беспощадно. Так не хочется выбираться из-под одеяла и что самое странное, такое со мной случается всё чаще. Раньше, живя с Беловым, я торопилась скорей уйти на работу, лишь бы уйти из его квартиры. Как жаль, что понимать я начинаю это лишь сейчас.  

– Там рабочие пришли, так что голышом из спальни не выходи, – предупреждает меня Платон, заглянув в спальню лишь для этого.  

– А? Ладно, – киваю я и кутаюсь в халат.  

Я бы сразу оделась в рабочий костюм, но вся моя одежда по-прежнему в шкафу другой комнаты и до неё нужно в чём-то дойти.  

– Ты умывайся, одевайся, позавтракаем у моих родителей, – говорит Платон, когда я выхожу из одной спальни, чтобы пройти в другую.  

– Здравствуйте, – здоровается со мной рабочий, уже снимающий плинтус от стены.  

– Доброго дня, – медленно отвечаю, опешив от такой оперативности.  

Я, конечно, понимала, что нужно будет делать ремонт после потопа, но не думала, что Платон организует это всё с такой скоростью. И рабочих наверняка дёрнул с какого-то объекта.  

– Через сколько всё готово будет? – интересуется Платон у другого уже рабочего, судя по солидному возрасту, главного в этой компании.  

– Да дня за три управимся, плюс-минус день, посмотреть надо весь фронт работ, – хрипло отвечает мужчина, я же подслушиваю из-за двери и морщусь от досады.  

К шкафу подхожу уже вовсе без настроения. Ремонт – это хорошо, но я начинаю волноваться, как бы Платон не решил переехать на это время к своим родителям. Они милейшие люди, но жить мне с ними что-то совсем не хочется. Или это всё мои страхи после общения с мамой Белова сказываются, или просто неуверенность в себе.  

Рима Петровна первые три наших встречи то же показалась мне милой женщиной. Но первое впечатление часто обманчиво. Страшно узнать, что и с родителями Платона так же, особенно когда уже согласилась выйти замуж.  

Одевшись, я иду в ванную и мне приходится ещё ждать, пока оттуда выйдет один из рабочих. Захожу и под жужжание какой-то мощной обогревательной системы умываюсь, крашу только ресницы. Тороплюсь, ведь Платон уже ждёт меня в прихожей.  

– А твои родители будут в ресторане? – спрашиваю, когда уже садимся в уже нагретую машину.  

– Не знаю, а что? Боишься их ты, что ли?  

– Нет, просто хочу знать. Нам же, наверное, придётся им сказать, – показываю на колечко. – Будут разговоры про свадьбу, когда, как и всё прочее.