Буду с тобой (СИ)

– Вот так? – уточняю, осторожно высунувшись под самый снегопад.  

Анна сама поправляет меня рукой, чтобы поймать нужный ей кадр. Невесомые хлопья падают на моё лицо и едва успевают укусить холодом, тают мгновенно. Щелчки работающей камеры звучат чаще, чем я делаю вдох и выдох.  

– Не шевелись, я сама направлю, – просит Анна и рукой отводит меня от края. – Смотри на небо. Супер! А теперь домой, пока нам от жениха не прилетело.  

– А можно посмотреть? – прошу я, самой любопытно, что мы там наснимали.  

– Вот эту хочу в своё портфолио, – сразу заявляет Анна, одномоментно даёт посмотреть на фотографию.  

Она в чёрно-белом цвете, по ней невозможно понять что я невеста, но эта фотография невероятно красивая. Мой профиль, глядящие в небо глаза светятся, и можно рассмотреть не только узор радужки, но и то, какие на моих ресницах застыли снежинки.  

– Такая чёткая, – восхищаюсь я.  

– Да, она офигенная, даже без обработки, – улыбается Анна, довольная собой. – Сделаю скидку двадцать процентов, за право размещать её в рекламных целях.  

– Да ладно, так бери, – разрешаю я, махнув рукой на скидку.  

– Нет, так не надо, и мне нужен будет договор, но это потом, когда всю работу отдавать буду.  

После запечатления снежинок на моих ресницах, мама помогает мне одеться, и только на выходе мы встречаемся с Платоном.  

Он поджимает губы и смотрит на меня с восхищением, качает головой словно сам себе не верит, что это я, вот-вот выйду за него замуж. Платон шагает ко мне и едва касается руки, словно боится нарушить красоту свадебного наряда.  

– Идёмте же скорей, – торопит нас Анна.  

Решаем спуститься по ступеням, дабы не застрять в лифте в столь важный день. И лишь в тамбуре, проходя между придерживаемыми мамой дверями, я слышу восхищение Платона:  

– Красавица, – едва слышно произносит он, чуть склонившись к уху, боится меня задеть и что-то испортить.  

Он нервничает.  

Это я хряпнула успокоительного на травках и мне хорошо, а у Платона от напряжения челюсти сжаты и хмуриться он не перестаёт.  

А я не могу удержаться от желания поцеловать его и с лёгким головокружением обхватываю Платона за шею, прильнув к нему и к его губам.  

– Вау! – Анна быстро ловит момент и фотографирует нас таких красивых и безумных прямо в подъезде. Я не знаю какой эта фотография получится, но точно знаю, она будет одной из самых любимых. Она самая настоящая, не подстроенная. 

Наша фотосессия проходит прямо на аллее недалеко от дома. Мы и смирно стоим, мама расправляет пышный подол моего платья, переживая, что станет мокрым от снега и тяжёлым. А после этой официальной части по стойке смирно, начинается веселье.  

Платон, обняв меня со спины за талию, кружит так, что ноги отрываваются от земли и Анна делает снимки. Дурачимся как можем, пока есть время на это, падаем с Платоном в сугроб под возмущение моей мамы.  

Смеёмся словно одуревшие, а в машине по пути в ЗАГС пытаемся привести себя в порядок.

Хорошо, что мама едет в соседней машине с нашим фотографом и мы можем не слушать её переживаний по поводу, не имеющему для нас особого значения.  

Причёска, макияж, идеальность платья, чистота меха шубки и костюма нам не так важны, как эмоции этого дня. Всё же эти эмоции не даёт нам красивый наряд, мы сами их создаём внутри себя.  

– Люблю тебя, – признаюсь снова, целуя Платона в щёку.  

– Фух, – вздыхает он и после смеётся. – Даже не представляешь, как я тебя люблю.  

Скрепляем свои признания поцелуем, переплетая пальцы наших рук. И так хочется запомнить этот день хорошим. За этим желанием следует и мысль о том, что кто-то может это испортить. Я знаю кто, но даже в мыслях не воспроизвожу его имя вслух. Снова смотрю в окно на снег, он уже выгнал из головы дурные мысли, должно получиться снова.  

– Подъезжаем, – предупреждает водитель.  

– Готова? – с волнением спрашивает Платон. В его светлых глазах столько всего, но я не заостряю внимания. Не хочу.  

Хочу как на той части фотографий, где мы дурачимся и падаем в снег без ужаса в глазах от риска испортить наряды.  

– Да, – отвечаю игриво и кусаю Платона за мочку уха, чтобы разрядить обстановку.  

– Соколова, замуж за меня выйти, а не съесть меня, – усмехается Платон и нежно, осторожно целует в губы.  

– Соколова, Соколова, я уже почти Маркелова, привыкай!  

– Вот какая а! Не успела замуж выйти, а уже под каблук загоняет, – по-доброму замечает водитель.  

– Ей можно, – отбивает Платон, без тени сомнения в голосе.  

Водитель останавливает машину напротив ЗАГСа, и Платон выходит первым, после помогает выйти мне. Изучаем машины на парковке и понимаем, что мы приехали раньше всех. Даже машина с мамой и фотографом где-то застряла на светофоре, хотя выехали следом за нами.  

Нам с Платоном нравится погода и мы остаёмся ждать родных и друзей на улице.  

– Так ты у меня значит подкаблучник? – уточняю я, прижавшись к такому тёплому и красивому Платону.  

– Ну как сказать, – усмехается Маркелов. – Анекдот на эту тему есть, хочешь расскажу? 

– Давай, – улыбаюсь заранее, знаю, что будет смешно.