Буду с тобой (СИ)

– Никакой петрушечки, вдруг не поможет. В платье или в туфли не влезешь, это наплевать! Хоть в халате под венец, но кольцо же не налезет, – Платон отбирает заветное лакомство и даёт мне в руку оладушку.  

– Да, вот с кольцом, это плохая примета, – поддакивает зятю мама, хмурясь от сказанного про суеверия.  

– Ерунда! Я в такое не верю, – хмыкаю я.  

– Хто?! Ты?! – возмущается Платон. – Себя в платье не показала, сказала, что жениху не положено до свадьбы, примета плохая.  

– Просто заранее зачем на меня такую красивую смотреть? Это будет сюрприз, – выкручиваюсь я.  

Верить в приметы дело добровольное. В эти хочу верить и буду, а вот в те, что мне щуку есть не позволяют, это увольте.  

Завтракаем и мама просит у меня сумку.  

– Зачем тебе?  

– Собрать гостинцы, я же не всё только вам привезла. Родителям Платона по баночке мёда, икры и компотик, сыр, – про рыбу мама не говорит, знает, что я уже не отдам, да и нечего.  

– Да у них всё есть, – скромно уверяет Платон, но сумку всё же достаёт.  

– Такого наверняка нет, всё же своё, домашнее.  

– Мам, у них свой ресторан, там чего только нет, – вздыхаю я, но как от сердца отрываю банку компота.  

Поедем в гости, сама её там всю и выпью!  

– Ничего не знаю, сыра головку давай, – со всей строгостью требует мама и я уже не спорю.  

Сама помогаю всё убрать в сумку.  

Собравшись, мы выходим из квартиры и спускаемся к уже прогретой машине и рассаживаемся по местам. Вчера я сидела с мамой, но сегодня вынужденно сажусь на переднее, рядом с мамой ценный груз – сумка с гостинцами.  

– Платон, напомни мне, как зовут твоих родителей? – просит мама, чтобы подготовиться к встрече с будущими родственниками.  

– Папа Максим Олегович, мама Арина Дмитриевна.  

– Какие имена красивые. А вы как деток думаете назвать? Девочку можно в честь меня, а мальчика в честь отца Платона, или наоборот, – заявляет мама. 

У меня от её слов аж глаз дёргаться начинает, и тема детей уже входит в разряд раздражающих.  

– Можно, – радостно соглашается Платон и оглядывает меня многозначительным взглядом.  

На лбу у него так и светится надпись «погнали делать детей». Мне даже, кажется, что он притормаживает машину. Очень уж медленно выезжает с парковки.  

– Мам, какие имена?! Я не беременна даже! – возмущённо восклицаю я.  

– А что такое? Имена не стухнут. Мы с твоим отцом едва знакомы были, а имя твоё уже знали. Жаль братика не случилось, был бы Серёженька, – вздыхает мама.  

– Уля, твоя мама права, – мягко давит Платон, словно наличие имён для детей сподвигнет меня отступить от своего желание подумать про детей через год.  

– Не хочу сейчас выбирать, – фыркаю я.  

– Вот она у вас упрямая, – делится Платон своим впечатлением обо мне.  

– Да, это она в отца такая. Как что в голову вобьёт, не переубедить её, – подтверждает мама.  

– Да уж знаю, – хмыкает Платон и я не верю ушам своим, как и глазам.  

Камень же в мой огород брошен по поводу Белова, с не самым милым выражением лица, ещё это хмыканье. Что за ерунда?!  

Настроение сразу портится, под стать тучам, затянувшим небо над городом. Я мгновенно надуваюсь обиженно и сложив руки на груди, устремляю взгляд в окно. Боковое, чтобы максимально оградиться от Платона.

21

Радостная встреча с родителями Платона у самых ворот вызывает у меня улыбку, но долго на моём лице она не задерживается.    

Вроде бы ничего такого особенного Платон не сказал, правду сказал, но стало обидно до головной боли.  

– Вероника Марковна, рады знакомству, – Максим Олегович и Арина Дмитриевна наперебой приветствуют мою маму. 

– Спасибо, а я как рада! – радостно кивает мама.  

А я вынужденно стою рядом с ней в качестве моральной поддержки, да и странно будет, если я уйду в дом, бросив её одну, но уйти очень хочется и это не ускользает от внимания Платона.  

Он то и дело косится на надувшуюся меня, тяжело вздыхает.  

– Идёмте в дом, а то холодно, – торопит всех Платон и я чуть ли не первая бросаюсь к лестнице ведущей в дом.  

Раздеваемся в просторной прихожей, Платон сразу уходит на кухню с тяжёлой сумкой за родителями. Я торможу, делаю вид, что поправляю причёску возле зеркала.  

– Такие обеспеченные, – шепчет мама, встав рядом со мной.  

Во взгляде тревога или даже испуг.  

– Ты чего? Это же и неплохо, – хочу заикнуться, что у меня зарплата то же не плохая, но молчу, тут же краснея от стыда.  

Всё время что жила с Беловым, маме помочь финансово толком не могла. Отсылала какие-то смешные копейки к праздникам. Всё сливала в зависимость Кирилла. Вспоминаю про это и сразу обида на выпад Платона проходит.  

Упрямая овца я! И этого из песенки не выкинуть, чего же теперь дуться за это на Платона? 

– Я всё переживаю, что у тебя в итоге своего ничего не будет. 

С кухни доносятся разговор родителей с Платоном, и я отвечаю маме без страха быть услышанной: 

– Нет, ты хочешь сказать, что мы им неровня. Ну извини, – развожу руками глядя на мамино отражение в зеркале и делаю шаг в сторону кухни.  

Как раз вовремя прервала с мамой разговор, Платон нас потерял и вернулся за нами. Я сталкиваюсь с ним, сначала просто взглядом, потом и в руки иду сама. Улыбаюсь не без стыда.