Буду твоей Верой

Стою перед воротами дома Бестужева и не решаюсь нажать на звонок. Перекладываю из одной руки в другую купленный торт и жутко нервничаю. Внутри всё плавится от накатываемой панической атаки. Я собираюсь попасть в самое личное, спрятанное от большинства, место — в дом к Егору Бестужеву, самому загадочному, немногословному парню нашего курса.

От понимания этого факта голова идет кругом, а мелкая дрожь сковывает напряженное тело.

Мне очень хочется хоть мельком взглянуть, какой звезда юношеского гандбола по ту сторону этого невысокого забора, познакомиться с его семьей и узнать, почему же эти грустные брови так манят девчонок и восхищают ребят. Но мне страшно. Я боюсь, что этого парня слишком много становится в моей жизни, на столько много, что есть вероятность стать моей личной зависимостью.

Звонок мобильного устройства нарушает мои стенания, и я лезу в карман пуховика за телефоном.

Экран высвечивается цифрами Егора и я, не раздумывая, снимаю трубку:

— Алло.

— Привет, Снеговик. И как тебе наши ворота? Но знаешь, с той стороны, есть вещи более интересные.

Что? Кручу головой по сторонам и замечаю небольшую направленную на меня камеру.

— Да-да. Если бы я тебя сейчас не видел, никогда бы не поверил в твою нерешительность, — насмешливо хмыкает, — хватит топтаться. Звони, — сбрасывает звонок.

Ну и дела…

Я, должно быть, выгляжу смешно, стоя уже десять минут под воротами, а этот невыносимый спортсмен насмехается надо мной всё это время.

Нажимаю на звонок и слышу щелчок открывающейся двери.

Пока иду по расчищенной от опавшей пожухлой листвы дорожке, разглядываю небольшую придомовую территорию: двор выглядит спящим, таким, как будто его давно не будили, не приводили в порядок. Справа от дома вижу небольшой палисадник, заброшенный, грустный, но помнящий, каким роскошным он когда-то был, а сейчас укрыт осенней темной листвой и памятью… Слева — гараж и припаркованная машина, на которой Егор подвозил меня тем самым снежным вечером.

Дом Бестужевых, по сравнению с Дивеевским, гораздо меньше, но все равно впечатляет размахом. Представляю, каково было Егору в нашей тесной хрущевке. Мигом волна стыда и неловкости заставляет снова почувствовать себя неуютно, хотя, надо признать, рядом с Егором я некогда не чувствовала разницу нашего социального положения.

Не успеваю постучать, как дверь распахивается и передо мной возникает Бестужев.

Э-э-э…

Слегка подвисаю, когда вижу парня в домашних спортивных шортах, белой борцовке и с босыми стопами. Широкие плечи и крепкие руки сообщают, что передо мной не мальчик, а молодой мужчина. Смущение заставляет мои щеки пылать, и я опускаю свой взгляд.

— Привет, Егор.

— Привет, Снеговик, — стягивает с меня шерстяную шапку с помпоном, отчего мои волосы моментально взлетают.

— Ой! — пытаюсь одной свободной рукой пригладить разбушевавшиеся антенны.

— Оставь! Ты похожа на одуван. Мне нравится.

Поднимаю глаза и встречаюсь с веселящимися его.

«Нечего смешного нет», — хмурюсь.

— Давай сумку, — просит Бестужев и забирает рюкзак, а я, заодно, втюхиваю и торт.

— Спасибо.

Разуваюсь, снимаю пальто и одергиваю темно-синий свитер, под который я предусмотрительно надела футболку.

Осматриваюсь по сторонам, прислушиваясь к посторонним звукам: где-то бубнит телевизор, гудит работающая микроволновка, а в остальном — тишина.

— Как добралась? Зря ты отказалась от такси, — Егор шлепает босыми ногами, а я следую за ним. — Здесь можешь помыть руки, — кивает на дверь.

— Очень легко добралась. Спасибо, — открываю и вхожу в ванную комнату. Свет моментально зажигается сам и в огромном зеркале я вижу свое лохматое отражение.

Ох, так дело не пойдет. Что подумают родители Егора? Привожу в порядок волосы, смачивая расческу водой, наношу прозрачный блеск с эффектом стекла и мороза, который мама Киры мне великодушно подарила, и мою руки. На длинной палетке крючков висит всего одно полотенце и мне становится удивительно, почему в этой ванной так пусто: жидкое мыло и это одинокое полотенце.

Иду по небольшому коридорчику, озираясь, в сторону звуков, доносящихся из кухни.

Большая просторная столовая с огромным мощным темным столом у самого окна первым делом привлекает мое внимание, и я представляю, как, должно быть, вся семья Бестужевых собирается вечерами за ним, пьет чай и смотрит в широкое окно, выходящее на густую лесопосадку. Зимой, когда земля и деревья утопают в снегу, открывающийся вид, я уверенна, поражает своей красотой.

Несмело подхожу ближе и опускаю глаза в пол, чувствуя, как в тонкий капрон носочка впивается что-то мелкое. Хлебные крошки…

Улыбаюсь, когда вижу на столе три знакомые банки: с помидорами, аджикой и вареньем.