Будущая загробная жизнь: Православное учение

Сказано: Святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш (Лев. 19, 2). Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам (Ин. 13, 15). Вот какой высокий идеал дан человеку. Возвышаясь над земными стремлениями, душа может свободно возрастать в добродетели, восходить к совершенству. Но в то же время она слишком далека от нравственного идеала, к которому должна стремиться. Люди, старающиеся жить благочестиво, осознают, что им многого недостает, многое ими не сделано. И они постоянно стремятся вперед в своей нравственной деятельности, не прекращающейся до последнего часа. Бог праведен, и Он дал нашей воле стремление к праведности, к нравственному совершенству. Но если Он праведен, то не сделал это стремление обманчивым, и не прекратит его и после смерти, а даст ему продолжиться в другой жизни.

Действительно, праведные и святые люди, живя Богом, ощущая в себе присутствие и веяние Духа Божия, уже предвкушают сладость иного бытия, совсем не похожего на земное, бытия духовного, вечного. Если же, напротив, наша жизнь кончалась бы со смертью, то зачем нужна наша нравственность, совесть, судящая наши поступки и оценивающая их? Даже язычники, по словам апостола, делая добро, чувствуют одобрение совести или, совершая зло, от нее же имеют и осуждение: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую (Рим. 2, 15). По словам святителя Иоанна Златоуста, «совесть – это неумолкающий в нас обличитель, который не может быть обманут или обольщен. Пусть человек, учинивший грех и совершивший беззаконное дело, сумеет скрыться от людей, но от этого судьи скрыться он не может. Напротив, он всегда носит в себе этого обличителя, который его мучит, никогда не утихая. Как усердный врач, совесть не перестает совершать свое врачевание. И пусть не послушают ее, она и тогда не отстанет, будет постоянно заботиться, непрерывно напоминая о грехе и не давая грешнику дойти до забвения, чтобы сделать нас не столь склонными к прежним грехам».

Зачем же, в самом деле, такой строгий судья нашей нравственной деятельности, если во временной жизни мы легко могли бы предаваться чувственным наслаждениям, никого не признавая, ничего не уважая, ведь все равно после этой жизни ничего не будет? Нет, уж если так необходима для человека добродетель, если так строг судья, оценивающий наши поступки, значит, не все кончается с этой жизнью, значит, настанет и другая жизнь, где наше настоящее нравственное развитие будет представлять переходную ступень для будущего совершенствования.

Наше сердце одарено способностью ощущать различные впечатления – радостные или неприятные, оно стремится к достижению безмятежного и блаженного состояния. Но кто из смертных наслаждается чистым, безмятежным блаженством в этой жизни? Мы видим, что все животные остаются довольны тем состоянием, какое им предназначено Творцом. Рыбы довольны своим обитанием в глубинах вод, птицы радуются свободе парить в воздухе, животные не простирают своих желаний дальше того, чтобы земля производила все нужное для их пропитания. Один только человек не может удовлетвориться временными благами. Спросите, например, богача, доволен ли он? Он ответит: нет! Различные опасения лишают его покоя, многие обстоятельства причиняют ему беспокойство и огорчение. Нет на земле человека, вполне довольного собой, и который бы не желал лучшей жизни. Но невозможно представить, чтобы Творец, снабдив Своими дарами и самых малых созданий, обделил бы человека! Даже нравственность, добродетель, все, чем возвышается человек над земными тварями, не могут доставить ему счастья. Правда, добродетель помогает ему достойно переносить житейские трудности и смотреть на все блага мира как на незначительные. Но добродетель приобретается не без борьбы, не без страданий. Имея утешения, доставляемые добродетелью, человек не защищен от скорбей, причиняемых телесными болезнями, голодом, потерей близких. Наконец сама наша жизнь не доставляет нам полного блаженства.

Итак, если человек, при всем изобилии земных и духовных благ, простирает свои желания дальше того, чем он обладает, значит, для него предназначены не только эти блага. Премудрость Божия, даровавшая нам сердце, которое не может удовольствоваться этим миром, осталась бы к нам несправедливой, если бы она не назначила для этого сердца блаженства.