Будущее без будущего

А знаменитая «пропасть между поколениями»? Американская молодежь все больше и все настойчивее отвергает моральные и материальные ценности, которым поклоняется общество Желтого дьявола. Бунт молодежи многолик. Одни идут в комсомол, другие идут в хиппи. Одни обращаются к научному коммунизму, другие бегут в «коммуны», на лоно природы, исповедовать и пригублять жизнеопасный коктейль из воззрений Руссо и демагогии «председателя» Мао. Что ж, «мыльные оперы» тоже отражают «пропасть», вернее, пытаются перепрыгнуть через нее. Как правило, эта проблема трактуется по стандарту библейского сюжета о возвращении блудного сына. Парень или девушка, разумеется, из «приличного семейства», на какое-то время уходит в хиппи — это дает возможность режиссерам и операторам раскрутить живописные картины «коммун» и щекочущей чувственность «свободной любви», — а затем, разочаровавшись, прозрев, возвращается на круги жизни своих родителей, сбрив бороду и оставив баки, «чуточку» подлиннее, чем у отца, если это парень, и волосы, «чуточку» подлиннее, чем у матери, если это девушка. Корни, социальные корни протеста молодежи лишь скользят по голубому экрану, не имея никакой возможности зацепиться за него.

Война во Вьетнаме, молодежное движение заставили правящие круги Соединенных Штатов еще более усилить свой карательный аппарат. Вспомним расстрел студенческих демонстраций в Кенте и Джексоне, вспомним зверские избиения мирных митингов и манифестаций в Чикаго, Вашингтоне и Нью-Йорке. Полицейский стал символической фигурой, в которую трансформировался дядюшка Сэм. Обычно полицейского в Соединенных Штатах называют «копом». Это — слэнг. Он не несет никакой политической нагрузки. Но в последние годы полицейского стали называть «пиг», то есть «свинья», более того, — «блади пиг», то есть «кровавая свинья». И это уже не слэнг, а политическое клеймо, не жаргонное словечко, а плакат-вызов. Фигура полицейского превратилась в мишень.

Пропагандистский аппарат американской государственной машины развернул усиленную кампанию по реабилитации и героизации полиции. Телевидение, разумеется, не осталось в стороне. Оно активно включилось в эту кампанию. Появился новый жанровый вариант «мыльных опер» — о полицейских. Мне особенно запомнились две «мыльные оперы» о полицейских. Одна называлась «Ночной патруль». Ее герои — несколько полицейских, которые патрулируют улицы Сан-Франциско на служебном черно-зеленом автомобиле. В одной серии наши герои спасают старушку из объятого пламенем дома; в другой серии убеждают молодого безработного не выбрасываться из окна небоскреба; в третьей возвращают несчастной матери ребенка, затерявшегося в базарной сутолоке. И так далее, и тому подобное. Герои-полицейские — молодые симпатичные ребята. Ну просто пай-мальчики! Они удивительно милы и интеллигентны, вид у них отнюдь не отпугивающий, даже физически они мало напоминают «копов»-геркулесов. Короче, обыкновенные парни, такие, как мы с вами.

Вторая «мыльная опера» — о, если можно так выразиться, «дружинниках». Их трое — белый парень, белая девушка и парень негр. Они — «учатся на полицейских». Пользуясь своим возрастом, наша троица проникает в мир хиппи и наркоманов и, конечно же, спасает заблудшие души, выводит их на путь света и истины. У троицы свой «крестный отец» — пожилой полицейский инспектор, который дирижирует ее действиями, дает ей наставления — не только профессиональные, но и, так сказать, морально-этические.

«Мыльные оперы» о полиции также придерживаются принципа «чуточку». Разумеется, в Соединенных Штатах полицейские переводят через улицу слепых и калек, спасают старух, задыхающихся в пожарном угаре, находят потерявшихся детей, надевают наручники на карманного воришку, пойманного в метро или в кинотеатре. Но разве в этом суть карательного аппарата, который содержит господствующий класс Америки?

Когда-то было принято называть Голливуд «фабрикой снов». Он и впрямь был и в значительной степени остается фабрикой, штампующей на целлулоидной ленте сны, но сны несбыточные: о золушках, выходящих замуж за сказочных принцев; о чистильщиках сапог, становящихся королями Уолл-стрита; о гадких утятах, превращающихся в роскошных лебедей — кинозвезд, балерин, оперных див. Телевидение, в отличие от Голливуда, — «фабрика полуснов». На телевидении Золушка не выходит замуж за сказочного принца. На телевидении обыкновенная девушка находит обыкновенного парня. И они женятся. Прямо на ваших глазах. И не только в «мыльных операх», но и на самом деле. Я имею в виду серию под названием «Найди себе пару». Из аудитории приглашают нескольких парней и нескольких девушек. Их сажают в отдельные кабины так, чтобы они не видели друг друга. Ведущий задает им вопросы — выясняет их вкусы, симпатии и антипатии. Если у кого-то они совпадают, то ведущий делает «совместимой паре» предложение от имени своей компании. Разумеется, расходы на свадьбу, на устройство молодоженов компания берет на себя. И, что вы думаете, многие соглашаются. Телевизионная любовь с первого взгляда… Унизительно!