Будущее капитализма

Люди, которым в конце концов приходится заниматься малодоходными видами деятельности, — это часто те же люди, которые провели свое детство с родителями, плохо подготовленными к воспитанию детей. Как мы видели в главе 5, в обществе наблюдается резкий рост числа детей, растущих в семьях без одного или обоих кровных родителей. К сожалению, это часто наносит непоправимый ущерб. Вследствие этих печальных обстоятельств в жизнь ребенка должно рано вторгаться государство: и для того, чтобы помочь семье сохраниться, и для того, чтобы дополнить функцию родителей другими формами поддержки.

Сохранить семью

Почему-то убеждение в том, что семья с обоими родителями — это желанная цель, стало считаться признаком правых убеждений в политике и «социальным консерватизмом». Но ведь только самые крайние анархисты когда-либо выступали за свободную любовь. Как пишет баронесса Элисон Вулф, одна из самых известных британских экспертов в области социальной политики, «полная свобода половых связей никогда не практиковалась ни в одном из известных человеческих сообществ. Напротив, во всех таких сообществах существовал общепризнанный институт брака... Одно общество за другим вводили нормы, нередко весьма драконовские, целью которых было обязать мужчин жениться на матерях своих детей»[145]. Эти нормы вполне оправданны. В момент рождения ребенка большинство незамужних матерей хотят выйти замуж за отца ребенка, и большинство мужчин имеет те же намерения. Но через пять лет сохраняется только 35% таких союзов, и лишь половина партнеров фактически заключают брак[146]. Это важный факт: сегодня выводы общественных наук могут, наконец, быть дополнены строгими научными данными хромосомных исследований. На концах молекул ДНК человека имеются концевые фрагменты, называемые теломерами. Это своеобразные защитные «колпачки», и чем они короче, тем слабее наше здоровье. Если мать не состоит в стабильных отношениях, то уже к девятилетнему возрасту теломеры ее ребенка окажутся на 40% короче нормальных[147]. Чтобы лучше понять эти последствия в сравнении, добавим, что удвоение дохода семьи увеличивает длину теломер только на 5%. Таким образом, вред от нежелания родителей сохранить семью настолько велик, что его невозможно компенсировать. Для многих людей это может быть неудобной правдой, но это не значит, что мы должны ее отрицать.

В том, чтобы поддерживать стремление обоих родителей жить со своими детьми, нет ничего «принципиально консервативного»; собственно говоря, как одно из основных проявлений наших обязательств перед другими людьми оно более естественно ассоциируется с коммунитаризмом левых, чем с индивидуализмом правых. Сложное отношение левых к этой проблеме связано с тем, что вопрос об обязательствах родителей перед детьми ассоциируется с религиозными представлениями о греховности внебрачных отношений и историей брака как института угнетения женщины. Дело, конечно, осложняется и тем, что некоторые люди правых убеждений испытывают глубокое удовлетворение, вынося моральное порицание тем, кто, по их мнению, этого заслуживает. Начнем с греха. Некоторые из тех, кто считает идею греха нелепостью, полагают, что, отвергая эту идею, они разрывают связь между половыми отношениями и взаимными обязательствами людей. Грех — это нарушение обязательств перед Богом; если Бога нет, нет и нарушаемого обязательства. Этот поворот в умах, произошедший довольно стремительно в 1960-е годы, весьма точно уловил поэт Филип Ларкин: «Нет больше Бога, нет мыслей об аде, / бросающих в дрожь среди ночи»; все мы можем теперь «нестись с этой высокой горки / К счастью»[148]. Но мысль «Бог умер» вовсе не делает нас свободными от обязательств перед другими людьми: правильно понятая, эта идея делает их еще крепче. В человеческих невзгодах детей, не добившихся успеха в жизни, виновен не Бог, а мы сами. Подобно тому, как социальные нарративы испытали радикальный переворот в 1960-е годы, когда молодежь отвергла нормы жизни предыдущего поколения, новое поколение должно произвести их новую перезагрузку и решительно разорвать связь между обязательствами партнеров друг перед другом и религиозными убеждениями. Секс — это хорошо, но безответственное родительское поведение — это плохо. Что же касается брака как института угнетения женщин, то разумное решение — не отказываться от идеи брака, а просто изменить его нормы, как это и произошло со многими брачными установлениями. Отказ от брака вовсе не дает матери новых прав, а лишь порабощает ее еще более: женщинам приходится выполнять обе необходимые роли.