Будущее капитализма

В наши дни члены семьи меньше ее поддерживают, поскольку теперь это гораздо менее необходимо для их собственного экономического благополучия. Люди не работают больше всей семьей. Часто они лишь изредка видят друг друга — из-за несовместимых расписаний работы или образования. Когда дети вырастают и часто поселяются за тысячи миль от родителей, члены семьи теряют связь друг с другом. Вследствие такой отдельной жизни большая семья распалась. Семья больше не выполняет функций социального обеспечения. Ее в этом сменило государство, и если бы даже государство перестало это делать, то семья не взяла бы это снова на себя. На языке капитализма, дети перестали быть «центрами прибыли» и превратились в «центры затрат». Дети все еще нуждаются в родителях, но родители не нуждаются в детях (79).

У мужчин в конечном счете возникают сильные экономические мотивы избавиться от семейных отношений и семейной ответственности. Когда мужчина покидает семью, его реальный уровень жизни возрастает на 73% — между тем как реальный уровень жизни семьи снижается на 42% (80). Четверть семей, имеющих на иждивении детей, живут без мужчин (81). Мужчины выходят из игры: либо они порождают семью, не желая быть отцами, либо разводятся и не желают платить алименты для содержания детей, либо — если это приезжие рабочие из третьего мира — через короткое время перестают посылать деньги покинутой семье (82). Современные общества неспособны делать из мужчин отцов (83). Мужчины могут рассматривать свое собственное благополучие либо как нечто более важное, либо как нечто менее важное, чем благополучие своей семьи (84). Но поддерживает ли давление общественных ценностей жертвы, необходимые для создания семьи? Нынешние ценности побуждают делать выбор, а не связывать себя обязанностями.

Природа создает матерей, но обществу приходится создавать отцов.

Если теперь посмотреть на другую сторону уравнения, то в Соединенных Штатах женщины получают пособия государственного вспомоществования («вэлфер») лишь при условии, что в доме нет мужчин. Экономический уровень жизни детей часто оказывается выше, если они попадают под опеку государства, а не отцов, все еще остающихся в своих распадающихся семьях. Одиноких матерей можно заставить работать, но государству это обходится, к сожалению, дороже, чем просто посылать чеки государственного вспомоществования (85). Чтобы такая работа стала экономически выгодной, женщины должны иметь оборудование, руководство и сотрудничество с работниками дополнительных специальностей. Заработная плата должна быть достаточной, чтобы покрыть дополнительные расходы, связанные с началом трудовой деятельности (такие, как дневной присмотр за детьми и транспорт). Если бы нынешняя производительность такой работы оплачивалась, как в частной экономике, то все указанные расходы не окупились бы, и общество попросту не согласно их нести.

В истории одинокие матери никогда не были нормальным явлением, но патриархальная традиционная жизнь теперь экономически невозможна. Семейным ценностям угрожают не правительственные программы, мешающие образованию семей (хотя есть такие программы), и не передачи средств массовой информации, принижающие семью (хотя есть такие передачи); им угрожает сама экономическая система. Эта система попросту не позволит семьям существовать на старый лад, с отцом, доставляющим большую часть заработков, и матерью, выполняющей большую часть работы по воспитанию детей. среднего класса с одним кормильцем больше нет.

Социальные отношения не определяются экономикой — в одно и то же время может быть много возможностей, — но каковы бы ни были эти отношения, они должны быть совместимы с экономической действительностью. Традиционные семейные отношения не таковы. Вследствие этого семья как учреждение находится в процессе изменения и подвергается давлению (86). Дело здесь не в «формировании характера», а в упрямом экономическом эгоизме или, точнее, в нежелании подчинить собственный интерес интересу семьи (87). Экономическая действительность заставила пересмотреть основные вопросы организации семьи. Изменения, происходящие внутри капитализма, делают семью и рынок все более несовместимыми между собой.

СРЕДНИЙ КЛАСС

Поскольку трудящиеся с наименьшей заработной платой никогда не получали от частных предпринимателей пенсий или медицинского страхования, то они не могут их потерять. Поскольку они никогда не получали повышения в должности и никогда не рассчитывали, что их реальные заработки могут возрасти при их жизни, они не могут быть обмануты в своих ожиданиях. Люмпен-пролетариат не имеет политического значения. Эти люди не делают революций; они инертны. В Соединенных Штатах бедные даже не голосуют.